Доминика и Бовалле

Доминика повернулась к ним спиной и смотрела через окно в сад.

— О, мадам, оно такое преданное! Я уверен, что через год повторю свои слова. Но у меня все равно найдется сердце, которое я в знак восхищения положу к вашим ногам.

После этого он удалился. «Давно пора», — подумала Доминика.

Ее тетка заговорила о предстоящей поездке в Васконосу.

Но туда же собирался отправиться еще один путешественник, о котором она не подозревала. Вернувшись в «Восходящее солнце», сэр Николас занялся изучением тех карт, которые ему удалось раздобыть. При виде этого Джошуа Диммок снова приободрился и загадочно сообщил плащу, который складывал, что чем скорее они отправятся в это путешествие, тем лучше для них.

— Да, — сказал он, стряхивая пыль с колета, — я должен спросить себя: а что, если там нет «Отважного»? Когда на борту нет командира, неизвестно, что с ним сталось в испанских водах. Да, тут-то и загвоздка. — Джошуа бросил взгляд на сосредоточенный профиль своего господина и вздохнул. — Мы можем делать отметки на карте и сколько угодно бормотать о почтовых станциях, но, помяните мое слово, мы не можем быть уверены в счастливом исходе. Я не пожалел бы и пятидесяти фунтов, чтобы оказаться сейчас дома. Меня не нужно убеждать, что мы доберемся до порта контрабандистов, — возьму на себя смелость утверждать, что мы там будем, несмотря на всех этих дурацких испанцев. Но вдруг мы приедем в порт, а корабля нет? Тогда нам крышка! Мы проведем остаток наших дней в Испании, а их останется немного, не сомневаюсь в этом! Все зависит от «Отважного», а «Отважный» плавает без своего командира! Да, все это предприятие очень рискованное.

Бовалле оторвался от карт:

— Тише, ты, трещотка! Что тебя беспокоит?

— Меня беспокоит, хозяин, отсутствие гарантии, что «Отважный» находится в этих водах.

— Разве мне так часто не подчиняются?

— Нет, я этого не говорю, сэр, и не сомневаюсь в добросовестности мастера Данджерфилда, но он не сэр Николас Бовалле и может не справиться.

— Да не каркай ты! Вечно придумаешь сто возражений. Тебе за каждым углом мерещится опасность. Диккон достаточно хладнокровен, и у него есть мои распоряжения, как действовать. Тут мне нечего опасаться. Разве мои люди когда-нибудь меня подводили?

— Нет-нет. Но вы сказали, хозяин, что тут вам нечего опасаться. Тогда где же?

— По правде говоря, — ответил Бовалле, — мне не нравится вид этого французского посланника.

— Что до меня, сэр, то мне не нравится этот щеголь — кузен вашей дамы. Если он не собирается затеять с вами ссору, то уж не знаю, кто тогда собирается.

— В таком случае, да поможет ему Бог! — сказал Бовалле и снова склонился над картой. — В следующий вторник сеньора едет в Васконосу. Я решил, что мы будем сопровождать ее в этом путешествии.

— А что потом, хозяин?

— Черт побери, откуда мне знать — ведь я еще не видел этого места. Мы похитим ее и доберемся до побережья. Больше я пока ничего не знаю.

— Я боюсь несчастливой случайности, — грустно сказал Джошуа. — Все идет слишком гладко, сэр.

Бовалле сложил карту и убрал ее. На лице у него появилось выражение, которое Джошуа видел всего раз или два.

— Бойся чего хочешь, — сказал сэр Николас, — и будь что будет. Говорю тебе, что я доберусь до Васконосы и увезу свою даму, не успеет она там провести и две ночи!

Глава 14

Дон Диего, сопровождавший своих родителей и кузину на прием в дом дона Луиса де Новели, заподозрил, что кузина идет туда только затем, чтобы встретиться с шевалье. Его матери смертельно надоели все эти подозрения, и она не желала их слушать.

— Мой дорогой Диего, — сказала она, когда они еще были дома, — шевалье скорее шокирует Доминику, нежели очаровывает. Меня гораздо больше беспокоит приезд Тобара.

— К тому времени мы увезем ее в Васконосу, — возразил он, — и узел будет крепко завязан еще до того, как Тобар сможет действовать. Я не допущу, чтобы она назло всем нам сбежала с этим игривым французом. Говорю вам, сеньора, он провел возле нее большую часть вечера вчера у де Чинчона, ухаживая за ней.

— Как хорошо вы играете роль ревнивого любовника! — восхитилась его мать. — Я никогда не предполагала, что вы способны так ненавидеть кого-нибудь, как вы ненавидите этого неотразимого иностранца. Это весьма забавно.

Несомненно, молодой человек питал к сэру Николасу Бовалле очень сильную неприязнь, которую теперь уже почти не пытался скрывать. Возможно, в синих глазах была слишком явная издевка. Дон Диего считал себя изысканным кабальеро, а сэр Николас явно не придерживался подобного мнения. У сэра Николаса была презрительная усмешка, он смеялся без всяких видимых причин и вел себя так, словно считал очень немногих достойными внимания. Его глаза смотрели беззаботно и лукаво, как будто говоря: «Вы хотите со мной сразиться? Что же, я к вашим услугам, но как бы вам не пожалеть об этом». Он расхаживал повсюду легкой, небрежной походкой, чувствуя себя как дома, и даже посадка его красивой головы была высокомерной. Дону Диего не терпелось выпустить немного этой гордой крови.