Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

По заявлению меньшевиков на IV областном съезде, «национализация выливалась в уродливые формы и выражалась в форме неорганизованных захватов отдельных предприятий, что окончательно подрывало народное хозяйство». В итоге съезд, несмотря на позицию большевиков, в принципе поддерживавших национализацию, в свою экономическую резолюцию включил пункты, свидетельствовавшие о беспокойстве по поводу стихийной национализации: «Съезд признает, что происходивший до сих пор процесс стихийного перехода предприятий в руки рабочих являлся неизбежным результатом саботажной политики предпринимателей и созданного ими катастрофического положения производства. Но вместе с тем съезд считает необходимым организовать этот переход предприятий в руки рабочего класса на основе национализации отдельных отраслей производства. Ведение дел на отдельных рудниках и заводах должно находиться в руках выбранных заводоуправлений с участием технического персонала, а управление национализируемыми предприятиями должно быть сосредоточено в областном совете народного хозяйства, который действует согласно вырабатываемым для всей Российской советской федерации планам»[489].

Меньшевики, в принципе не возражая против национализации, тем не менее считали, что к началу 1918 года эти меры запоздали и уже не могут служить панацеей для спасения хозяйства. Цукублин с трибуны съезда заявил: «Для национализации потребовалось бы 4 месяца тому назад 600 млн рублей, а теперь более миллиарда… Но теперь это невозможно — предприниматели бегут»[490]. Конечно, представитель Временного Донецкого комитета, говоря это, имел в виду цивилизованную смену собственника путем выкупа предприятий. Стихийное же присвоение имущества помещиков и бизнесменов, которое тогда практиковалось по всей России, первоначально не входило и в планы большевиков.

24 февраля Оболенский, выступая в Харькове на экономической конференции, организованной Бажановым, говорил о национализации предприятий именно как о панацее для всей экономики России. Но также призывал бороться со стихией в этом направлении, объясняя рабочим, что национализация не означает анархии: «Национализация есть переход предприятия в руки всего государства, а не рабочих. Потому что собственность для рабочего класса есть большая опасность. Рабочие будут делать то же самое, что и капиталисты. Что даст нам такая национализация?» Бажанов на этой же конференции заявил, что «национализация промышленности Донецкого бассейна — единственная гарантия его дальнейшего развития»[491]

.

Следует подчеркнуть, что к моменту создания ДКР значительная часть крупных предприятий Юга уже была объявлена собственностью Российского государства. К январю 1918 г. из 15 крупнейших металлургических заводов Юга были национализированы 9, которые производили 80 % всего чугуна и стали. После провозглашения Донецкой республики национализация приобрела более системный и планомерный характер, хотя чаще всего решения ЮОСНХ по этому поводу выносились по мере поступления соответствующих решений трудовых коллективов тех предприятий, на которых собственники либо полностью прекратили выплаты зарплаты, либо приняли решение о закрытии завода, либо же попросту исчезли. В конце февраля ЮОСНХ принял решение национализировать завод «Штальберг и К°» в Харькове, 7 марта — Русско — французское акционерное общество на станции Основа, 5 апреля — Кальмиусо — Обеточные копи в Донбассе[492].

До 2 марта хозяйственным органом ДКР было национализировано 97 шахт и рудников Донбасса, дававших 42 % годовой добычи бассейна, а к 29 марта число национализированных шахт достигало уже 230. Надо учесть, что в бассейне в это время было всего около 1200 шахт, включая мелкие частные рудники. Советские историки утверждали, кроме того, что на 65 % шахт Донбасса к 1 марта было введено рабочее управление. Однако надо к этим данным относиться осторожно, так как, по свидетельству самого Оболенского, очень часто этот «рабочий контроль» сводился к элементарному захвату мелких крестьянских рудников шахтерами, которые выгоняли владельцев и техперсонал взашей. По подсчетам главы ВСНХ, примерно треть рудников Донбасса была захвачена именно подобным способом[493]

.

При таких захватах порой возникали совершенно дикие ситуации. Как, к примеру, в случае с захватом шахты на станции Рясное председателем местного Совета Гуртовым, который до этого был шахтным десятником. Вот как описывала этот случай газета «Возрождение»: «Гуртовой… назначается диктатором предприятий… Берет в свои руки управление этими рудниками, выгоняет администрацию рудников и объявляет свободную продажу угля, отказываясь праздновать не только «Монотоп», но и Совет народного хозяйства… На границе своих владений Гуртовой установил заставу и никто из посторонних не допускается и не выпускается из района его действий»[494]. С подобной «национализацией» руководству ДКР приходилось сталкиваться и бороться довольно часто.