Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

«Ставки беспощадности» в итоге представляли собой чрезвычайное налогообложение богатых, которое задумывалось как единоразовое, хотя использовалось большевиками неоднократно, поскольку они не видели порой иного выхода наполнения бюджета. К примеру, когда оппозиция насела на Артема с требованием выплатить рабочим зарплату за три месяца перед эвакуацией ДКР, тот заявил: «Для обеспечения рабочих мы экспроприируем всю собственность буржуазии, в чем бы она ни заключалась, и отдадим рабочим не за три месяца, а за шесть!»[518]

24 февраля Совнарком ДКР обнародовал декрет о введении единовременного, «чрезвычайного» налога на капиталистов различных городов республики общей суммой в 42 млн рублей. Пояснялось это следующим образом: «Твердо намереваясь в дальнейшем получить эти средства путем правильно распределяющихся налогов на зажиточные классы, но не имея возможности срочно, как это необходимо в настоящее время в интересах пролетариата и беднейшего крестьянства, собрать денежные суммы,… Совет Народных Комиссаров Донецкого и Криворожского бассейнов постановляет ввести единовременный чрезвычайный налог на крупных капиталистов и торговопромышленников области»[519]. В дополнении к декрету пояснялось: «Обложению подлежат торгово — промышленные предприятия, домовладельцы, лица свободных профессий и владеющие капиталом»[520]

.

Следует отметить, что к моменту появления данного декрета в различных регионах ДКР капиталистов уже не раз облагали различными сборами и налогами. Особенно старался в этом плане Антонов — Овсеенко со своими отрядами. Поэтому тем же самым декретом СНК Донецкой республики отменил «все чрезвычайные налоги местных учреждений Донецкого и Криворожского бассейнов, устанавливаемые без ведома Совета Народных Комиссаров области»[521]. Однако последний пункт исполнялся далеко не всеми местными органами власти. К примеру, в Дебальцево местный зажиточный класс был обложен на сумму в 100 тыс. руб., в Чугуеве — 155,8 тыс. руб. С 20 марта по 5 апреля на счета Мариупольского совета поступило почти 286 тыс. руб., собранных таким образом у местных капиталистов.

Самым спорным вопросом являлось определение конкретных фамилий, которые подпадали под понятие «капиталистов». Это вызвало массу тяжб на местах, сопряженных с доказыванием теми лицами, которые были занесены в списки облагаемых налогом, своей финансовой несостоятельности. Вот, к примеру, как это происходило в Харькове. В начале марта следственный отдел Харьковского революционного трибунала по каким — то известным только ему параметрам определил список из пяти «миллионеров — спекулянтов», три из которых — заводчик Лещ, некие Быстрицкий и Слуцкий — проживали по одному адресу (ул. Сумская, 67). Лишь по поводу Слуцкого было указано, что он «имеет более 3 млн», а по поводу одного из пятерки (М. Борд) указывалось, что он владеет «конторой на Рыбной». Имущественное положение остальных не оглашалось, однако следственный отдел постановил: «У означенных лиц можно взыскать не менее полумиллиона с каждого»[522] (см. цветн. вкладку).

Этот список из пяти фамилий стал фигурировать во многих делах, связанных с выбиванием денег из «капиталистов». Те, в свою очередь, прилагали колоссальные усилия, чтобы доказать отсутствие у них денег. Так, 26 марта в комиссию по обложению было отправлено письмо от имени директора «Ирминского каменноугольного общества», в котором значилось: «Настоящим доводим до сведения Комиссии, что Самуил Ильич Быстрицкий состоит на службе в нашем Обществе с 1904 года в качестве агента по отправке угля, причем заработок его за последний 1917 год выразился в сумме 14600 руб. — включая сюда все его расходы по поездкам»[523]

.

Еще один фигурант списка «миллионеров — спекулянтов» не поленился собрать несколько десятков подписей под справкой на себя следующего содержания: «Мы, служащие писчебумажных фирм сим удостоверяем, что владелец писчебумажной торговли Хаим Иоселевич Борд, прослуживший 20 лет в солидной фирме Ш. X. ЦЕТЛИНА и приобретший опыт и знания в писчебумажном деле, занимался все время исключительно своим делом — бумажной торговлей в небольшом масштабе. В своей торговой деятельности был добросовестен и никаких злоупотреблений спекулятивного свойства не совершал. К служащим своим относился с редкой отзывчивостью»[524]. Но чаще всего подобные усилия богатых были «в пользу бедных» — капиталистов все равно обязывали выплачивать суммы, наложенные на них по контрибуциям.