Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Родился в 1882 г. в Мизиричах Черниговской губернии в семье немецкого колониста (сам себя считал русским — по матери). Большевике 1903 г. Революционер, террорист, чекист, сыщик.

В 1918 г. в столице ДКР Павел Кин был, пожалуй, самым популярным человеком, символом бесстрашной борьбы с преступностью. Но в истории его запечатлели не как борца за правду, а как «крестного отца» Степана Саенко, ставшего одним из мрачных символов Гражданской войны.

В 12–летнем возрасте Кин устроился учеником на кондитерскую фабрику в Харькове, затем работал на Луганском паровозостроительном заводе. С 1905 г. — активный участник большевистских боевых отрядов на Урале, мастер конспирации и терактов. Его коллеги писали: «Он был волевым исполнителем, хорошим организатором». Его описывали «с вечно дымящейся трубкой в губах, неизменно сохранявшим ледяное хладнокровие при всех обстоятельствах и опасностях».

После Февральской революции — снова в Харькове, устроился рабочим на завод Шиманского (будущий «Красный Октябрь»), До приезда Руднева занимался созданием отрядов Красной гвардии. В сентябре 1917 г. в качестве компромиссной фигуры избран председателем Харьковского совета.

С начала 1918 г. — комендант Харькова, создатель местной милиции. После эвакуации правительства ДКР— комендант Луганска. Затем — глава Казанской губернской ЧК (поехал туда вместе с наркомом ДКР Межлауком). С февраля 1919 г. — председатель Харьковского губисполкома.

После прихода деникинцев харьковская пресса писала о Кине: «От прежнего Кина не осталось и следа. Есть Кин жестокий как раньше, твердый характером и сильный волей, но где — то пропала его относительная человечность, куда — то ушло все то, что примиряло с ним буржуазные группы».

С декабря 1919 г., после изгнания деникинцев, — снова комендант Харькова. В 1920–1921 гг. — председатель Одесского губревкома. Некоторое время числился в должности наркома внутренних дел советской Украины. Затем занимал второстепенные советские посты. Умер в 1943 году.

Кину пришлось специальным пунктом приказа № 2 оговаривать, казалось бы, бесспорные правила поведения правоохранителей: «Начальнику милиции прошу подтвердить в приказе по милиции, что служащие милиции и милиционеры, появляющиеся на улице в нетрезвом виде, будут предаваться революционному суду»[658]. Можно себе представить, что собой представляли силовые органы, если комендант Харькова должен был издавать такие приказы.

Не так уж много времени было у Кина на решительную реорганизацию милиции, но кое — что он успел сделать. Описывая ситуацию в столице ДКР, писатель Серафимович отмечал: «Конечно, как и везде, и здесь обычная язва революции: грабежи, бандитские обыски, стрельба по вечерам и ночью, но постепенно это изживается. Харьковская красная гвардия хорошо работает. Строго следят и борются с мешочниками». Кин даже умудрился организовать фотокартотеку преступников, что было уникальным явлением для того времени анархии и разброда. Правда, заработала эта картотека 1 апреля, когда до взятия Харькова немцами оставалась неделя[659].