Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта

Правда, для демонстрации единства с Харьковом в Народный секретариат во главе с Бош были назначены Артем и два представителя якобы от Донецкого бассейна — Лугановский и Мартьянов. Кандидатура последнего, назначенного «министром» почт и телеграфов, возникла вообще неизвестно как, а сам он позже служил во врангелевской контрразведке[231]. Неясно также, было ли включение Артема и Эммануила Лугановского (настоящая фамилия — Португейс) в секретариат согласовано с ними и с Донецким обкомом. Но факт остается фактом: Артем участия в работе этого органа старался не принимать, о чем свидетельствуют воспоминания представителя Цикуки г-на Лапчинского. Тот утверждал: Артем в Народном секретариате советской Украины «не работал потому, что вообще негативно относился к нашей работе. У Артема и его единомышленников в планах было другое, и именно благодаря им на этом же съезде была принята по сути антиукраинская резолюция “О самоопределении Донецкого и Криворожского бассейнов”»[232].

На самом деле, специальная резолюция, на принятии которой настояли донецкие большевики в качестве ответной «любезности» от участников I Всеукраинского съезда, называлась «О Донецко-Криворожском бассейне». Тезис о ее «антиукраинском» характере гуляет и в работах современных историков Украины. Чем приписывать ей столь резкие штампы, лучше приведем весь текст резолюции полностью:

«Принимая во внимание:

1) что Донецкий и Криворожский бассейны представляют собою область однородную в хозяйственном отношении,

2) что всякое разделение Донецкого бассейна вредно отразится на развитии его производительных сил и ослабит единство и мощь пролетарской борьбы,

Всеукраинский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов протестует против преступной империалистической политики руководителей казачьей и украинской буржуазных республик, пытающихся поделить между собою Донецкий бассейн, и будет добиваться единства Донецкого бассейна в пределах Советской Республики»[233].

Нынешние украинские историки полагают: «Проект резолюции, очевидно, готовился к III съезду Советов Донецко-Криворожской области и со временем был лишь соответственно отредактирован: таким образом резолюция не совсем удачно маскировала понятие «Российская Республика» словами “Советская Республика”»[234]. Учитывая все вышесказанное, вполне допустимое предположение. Видимо, слова о «Советской Республике» без указания России или Украины стали своеобразным компромиссом между участниками съезда, приехавшими из Киева, и представителями Донкривбасса. Хотя, в общем — то, особых сомнений по поводу принадлежности региона к Российской Республике не было ни у кого — о том же заявили и участники I Всеукраинского съезда. Мало того, даже Центральная Рада еще официально не заявляла об отделении Украины от России, хотя ее устремления в этом направлении уже были ясны многим. Надо заметить, что данная резолюция активно замалчивалась в советской и украинской историографии, на что указал в 1988 г. криворожский исследователь П. Варгатюк[235]. Что само по себе является показательным.

Итак, по итогам двух областных съездов Советов, прошедших в Харькове, местная Донецко-Криворожская власть признала правительство советской Украины. Но это не означает, что она согласилась на вхождение Донкривбасса в состав этой Украины. На протяжении короткого периода пребывания Цикуки в Харькове, длившегося месяц, местные политики, включая большевиков, обычно воспринимали киевлян как гостей, как некое «правительство в изгнании», временно находившееся за пределами своей Украины.

И об этом они постоянно напоминали гостям. Бош вспоминает, что еще в день приезда делегации из Киева харьковцы дали понять, что «не потерпят вмешательства «приезжих» в местные дела». «Это если и не было полным объяснением враждебной встречи, то все же серьезным предупреждением, — пишет она. — Краевой парткомитет принял это предупреждение и решил быть сугубо осторожным и не допускать и избегать возможности случайных вторжений в местные дела. Но это нелегко было провести в жизнь, оставаясь в Харькове»[236]. Из нижесказанного будет ясно, что Цикука дала немало поводов для недовольства со стороны харьковцев.

1 января 1918 г. общегородская конференция харьковских большевиков отдельным пунктом своей резолюции указала на временность «изгнания» Цикуки: «Здесь, в Харькове, где временно в настоящий момент находится ЦИК Украины, все местные дела также разрешает местный Совет». При этом киевлянам милостиво позволялось «проводить и здесь, в Харькове, мероприятия, имеющие общекраевое значение, а также необходимые для деятельности ЦИК Украины и Народного Секретариата»[237].