Допетровская Русь

Вверху этого совета «по избранию всех чинов людей Российского государства» были стольник и воевода князь Д.М. Пожарский и «выборный человек всею землею» Кузьма Минин. Собравшийся в Ярославле «совет всея земли» прежде всего поставил себе задачу – как бы не остаться московским людям «безгосударными»; но беспокойные обстоятельства времени не позволяли отнестись к этому важному вопросу с тем спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне, какие для решения его требовались, и потому совет, взяв в свои руки управление государством, постановил, что для избрания царя надо окончательно очистить землю от врагов и замирить ее.

22 октября земское ополчение, сумевшее подчинить себе и казаков, взяло приступом Китай-город, а 26-го сдался Пожарскому и польский гарнизон, занимавший Кремль. Немедленно по очищении Москвы пошли по городам грамоты «о обирании государском».

Представители населения, составлявшие ярославский Земский Собор, сделав свое дело, были распущены, и страна приглашалась прислать новых выборных для завершения великого дела. В январе 1613 года новый совет всея земли уже существовал и думал о том, «кому быть на Московском государстве».

Собор 1613 года состоял из высшего наличного духовенства с тремя митрополитами во главе. Место Боярской Думы на этом Соборе заняли «начальники», т. е. князь Д.М. Пожарский и его воеводы. Бояре, сидевшие в плену у поляков и целовавшие в свое время крест Владиславу, по освобождении из плена не были допущены на Собор; так поступить было решено с общего согласия, и бояре должны были разъехаться по своим деревням. Их возвратили в Москву только тогда, когда избрание нового царя уже состоялось. Земские представители на Соборе были двух разрядов. Одни явились на Собор по старому правилу, все без выбору: то были придворные чины, «большие дворяне» и приказные; другие были присланы на Собор от избравшего их населения и явились с «договорами» и «с выборами за всяких людей руками», т. е. с подписанными всеми избирателями наказами и грамотами, удостоверявшими правильность избрания каждого депутата. Всего собралось на Соборе 1613 года до 700 человек.

Первым общим решением Собора было не избирать на российский престол иностранца, были отвергнуты и нареченный царь Владислав и предложенный новгородцами шведский королевич. Ближайшими кандидатами на престол явились тогда члены «великих», т. е. знатнейших родов.

Но все высшее боярство слишком «измалодушествовалось» за время Смуты, служа то царю Борису, то его сыну, то названному Димитрию, то царю Василию, то Тушинскому вору, то, наконец, королевичу Владиславу. Родичи Годунова, со смертью царя Бориса, потеряли всякое значение. Из Романовых только сын митрополита Филарета, находившегося в плену, по малолетству, не был ничем запятнан. Жизнь выдвинула в кандидаты на престол, конечно, и «начальников» земского ополчения, т. е. князей Пожарского и Трубецкого. «Многое было волнение всяким людем, кийждо хотяше по своей мысли деяти, кийждо про коего говоряше, не помянуша бо писания, яко Бог не токмо царство, но и власть кому хощет, тому дает, и кого Бог призовет, того и прославит, – свидетельствует одна летопись о тогдашнем настроении московских людей, – начаша советовати о избрании царя и много избирающи искаху, не возмогоша вси на единого согласитися; овии глаголаху того, инии же иного, и вси разно вещаху и всякий хотяше по своей мысли учинити и тако препровождаху не малые дни; мнозие же от вельмож, желающи царем быти, подкупахуся, многим дающи и обещающи многие дары».

Это предвыборное замешательство осложнялось тем, что ополчение, освободившее Москву, сломившее казацкие таборы и заставившее их подчиниться установленной в ополчении власти, ослабло в своей силе и значении. Это стало заметно в первые три недели по очищении Москвы. Следуя обычному московскому распорядку распускать войско по достижении той цели, для которой оно было собрано, вожди ополчения не задерживали служилых людей и позволяли им возвращаться в их уезды «по домом». К концу ноября, по замечанию летописца, «людие с Москвы все разъехалися», и тогда создалось очень опасное положение: казаки получили численный перевес над оставшимися служилыми людьми. Правительство ничего не могло с ними поделать: распустить их было некуда, потому что они были люди бездомовные, разослать же их на службу в города нельзя было по их ненадежности. К концу 1612 года казаки в Москве превосходили почти вдвое оставшихся служилых людей и стрельцов.

Почувствовав свое превосходство, казаки, усмиренные было Пожарским, подняли головы и стали чувствовать себя господами положения, стали «во всем бояром и дворяном сильны, делают, что хотят».