Дополнение к «Упразднению работы»

Один из парадоксов здесь – в дополнение к тому, что Рузвельт был избран, и неоднократно переизбирался, с сильной поддержкой рабочих – заключается в его политике, которая не сильно сократила рабочее время, и также не сильно уменьшила безработицу. Другое дело, что 40-часовая рабочая неделя стала напрасной в то время, когда средняя рабочая неделя составляла менее 35 часов. Даже законодательно установленная 35-часовая рабочая неделя могла бы что-то значить. После Второй мировой войны продолжительность рабочей недели стабилизировалась на уровне 40 часов.180 35-часовая рабочая неделя значила бы очень много сейчас, когда 40-часовая неделя превратилась в фарс. По оценкам двух экономистов, «при лучших условиях сокращение рабочей недели с 40 до 35 часов привело бы к повышению, по крайней мере, на 14% почасовой оплаты труда, если бы работникам надо было поддерживать уровень своего дохода».

181

Поражение лейбористов на законодательном уровне не должно было стать концом дела. Ещё одна из мер Рузвельта – Национальный Закон о трудовых отношениях 1935 года – легализовал и приручил профсоюзы. Закон легализовал организацию профсоюзов на рабочем месте, ведение коллективных переговоров и право на забастовку. Лейбористы могли бы возобновить борьбу за сокращение рабочего времени в коллективных переговорах с конкретными работодателями. Но профсоюзы никогда этим не занимались, по крайней мере серьёзно. Здесь я кратко опишу пример одного важного профсоюза, рядовые члены которого, но не его руководство, продолжали вести честную борьбу. Но проиграли.

После Второй мировой войны, продолжая в 1950-е и 1960-е годы, по крайней мере в одной ячейке крупного Объединённого профсоюза рабочих автомобильной промышленности – 600-й ячейке на заводе Руж в Детройте – рядовые сотрудники поддерживали постоянное давление на руководство, требуя сокращения рабочего времени в коллективном трудовом договоре.182 Это долгая и грязная история о том, как боссы профсоюза – прежде всего Уолтер Рейтер, которого левые считают святым, – обманули рядовых членов. Они притворялись, что выставляют требование более короткого рабочего дня на стол переговоров, только для того, чтобы каждый раз сначала выторговывать его, а тем временем делали всё возможное, чтобы уменьшить настрой на сокращение часов среди рабочих. В 1958 году на переговорах по контракту с Фордом Объединённый профсоюз даже не удосужился сделать запрос на сокращение рабочего дня.

183

Уолтер Рейтер, номинально социалист, согласился с Рузвельтом в том, что американским рабочим нужно не сокращение рабочих часов, а больше работы. На протяжении всей своей профсоюзной диктатуры, хотя он иногда лгал об этом, он последовательно выступал против требований сократить часы работы.184

Как обеспечить стабильную загруженность работой, причём в большом количестве? Так же, как это делал Рузвельт: военным производством. Рейтер был сторонником холодной войны, антикоммунистским, милитаристским либералом, во многом похожим на многих современных либералов, таких как Барак Обама и Хиллари Клинтон, только теперь угроза якобы исходит от исламизма, а не от коммунизма. Военная экономика, начавшаяся во время Второй мировой войны, продолжается и по сей день, хотя военного производства было недостаточно, чтобы предотвратить массовые увольнения профсоюзных фабричных рабочих. Их рабочие места были упразднены или экспортированы.

Переговоры между рабочими и администрацией больше не касаются того, сколько ещё денег и выгод должен получить работник от значительно возросшей производительности и значительно возросшей прибыли. Теперь переговоры идут о том, каких трудов это потребует. Когда профсоюзы отказались от требования сократить рабочее время, это стало началом конца для профсоюзов.185 Это была не единственная причина их упадка, но сомнения в упадке нет никакого. В 1953 году 35% рабочих были объединены в профсоюзы. В 1975 году это были уже 25%. К 2009 году уже было менее 12% – и только 7% рабочих, занятых в частном бизнесе.186 Вероятно, большинство профсоюзных работников теперь являются государственными служащими, которым запрещено бастовать. Национальный Закон о трудовых отношениях к ним не применяется. В моём детстве (в районе Детройта) забастовки были обычной новостью, о которой время от времени сообщали в средствах массовой информации, без каких-либо намёков на то, что в забастовках есть что-то необычное. Сейчас они редки. Учитывая фрагментацию труда на случайную работу (см. ниже), немыслимо, чтобы профсоюзы когда-нибудь снова что-нибудь сделали для рабочего класса. Вот вам и синдикализм.