Допрос с приСТРАСТием

– Зачем же ты его тогда кочергой по голове?! Я тебя засажу, Кристи, засажу по полной! Ты мне за все ответишь!! Будешь долго куковать в тюрьме, вспоминая наши загубленные тобой жизни.

А теперь боль в душе! Все там скрючивается, бьется в судорогах изощренных душевных пыток. Не плачь, только не плачь, Кристи!

Карпов решительно отошел, открыл дверь в коридор.

– Уведите! Допрос окончен.

Он не сказал «до свидания», не взглянул больше, отдав приказание, подошел к окну, уставившись в его стеклянную гладь. Боялась, что рухну на пол, и до выхода из кабинета придется ползти, но нет, шатаясь, как пьяная, кое-как дошла до двери. Стены коридора, расплываясь, заплясали перед глазами, а долго сдерживаемые слезы потекли по щекам. Смирись, Кристи, любовь для тебя невозможна.

ГЛАВА 4

Прирос к этому чертову окну, а в груди бушует столько всего, что, кажется, скоро взорвусь от переизбытка эмоций. Из здания вывели Кристину, сразу же несколько журналистов кинулись к ней, тыкая микрофонами в лицо. Она выглядела потерянной сегодня, когда зашла в кабинет, и точно испытала шок, увидев меня. А поцелуй, что это был за поцелуй! Интересно, Кристина специально вела себя словно смертельно голодная сучка, чтобы потом использовать мое влечение к ней в своих целях? От нее всего можно ожидать. Или же бедняжка так измаялась за пять дней в каталажке без секса? Это предположение тоже вполне правдоподобно, уж кому-кому, а мне прекрасно известен ее темперамент киски-нимфоманки. Швец с конвоирующим парнем сели в машину, а тень меня словно отделилась от тела и полетела вслед за удаляющимся автомобилем, пытаясь хотя бы мысленно догнать ее, отыскать потерянное счастливое прошлое. Постой Кристи, постой, я не могу больше без тебя! Сука! Карандаш, который я держал в руке, под силой воздействия злости, скрючившей мои пальцы, треснул. Тварь продажная, всю жизнь мою перековеркала, переломала меня, словно деревяшку с грифелем! В теле каждая клетка кричит, требуя продолжения близости с ней. Конечно, дали лизнуть наркотик, а потом забрали.

В кабинет зашел Димка Лапугин.

– Ты чего сделал с подозреваемой, вышла вся в слезах?

Она плакала? Кристи… Опять жалеешь ее, слабак? Разве стекляшки достойны любви и жалости?

– Просто обрисовал ситуацию и сколько ей светит. Дамочка, видимо, привыкла чужие жизни воспринимать игрушками.

– В реальности она даже лучше, чем на фотографиях, – продолжил болтать Димка. – В следующий раз, чур, я ее допрашиваю.

Захотелось со всей силы двинуть своему напарнику и другу. Шизик ты, Карпов!

«Лю-лю-била», вспомнилось ее протяжное признание и волна ревнивой ярости, прошедшая вслед по моему телу. Что ж, Кристи, попробуем выяснить, как сильно ты любила своего муженька на самом деле? И что действительно произошло в вашем благородном семействе той пятницей?

– Нужно допросить окружение подозреваемой и убитого, – обратился я к Димке, – родственников, прислугу, друзей, коллег по работе.

– Ищем любовника?

– Что-нибудь да ищем.

***

– Ваша фамилия, имя, отчество?

– Гриценко Галина Михайловна.

Передо мной за столом сидела женщина лет пятидесяти. Немного грузная, с широкоскулым доброжелательным лицом, от которого словно веяло теплом и уютом.

– Сколько времени вы работали у Швец Роберта Евгеньевича и Швец Кристины Сергеевны домработницей?

– Да вот уже два года… Знакомая порекомендовала, раньше она там прибиралась, а потом была вынуждена переехать.

– Что вы можете сказать о вашей хозяйке, Кристине Сергеевне?

– Да что сказать, хорошая девушка, вежливая, всегда поздоровается, спросит, как здоровье. В целом непритязательная, изысков кулинарных не заказывала. Ребеночка только бы ей, а она все с этими рабочими чертежами таскалась, как с малыми детьми.

В самом деле, странно, что за пять лет брака Кристина так и не родила. Хотя нет ничего странного. «Все твои мечты, это так по-мещански, так глупо и точно не для меня. Я не буду сидеть беременная с пирогами в ожидании, когда ты придешь со службы!» Зачем такой холеной сучке детишки? Лишние хлопоты.

– А Роберт Евгеньевич? Расскажите о нем.

– Роберт Евгеньевич – мужчина серьезный и требовательный. Всегда держал дистанцию и смотрел несколько высокомерно, хотя мы ведь практически ровесники с ним. Он даже постарше на несколько лет будет. Вот уж глазастый, не дай бог где соринку увидит. Сразу отчитывал, да так, что себя ничтожеством ощущаешь.

– Какие отношения были между супругами?

– Не знаю, нормальные, вроде бы. Я ведь не всегда там находилась, только в понедельник, среду и пятницу, и когда они приезжали с работы, уходила. Роберт Евгеньевич не любил чужих людей в доме.

– Во сколько вы уехали в тот вечер когда произошло убийство?

– Убралась, приготовила есть и ушла, часика два часы показывали. Роберт Евгеньевич не возражал, он ведь в отпуске тогда был.

– Когда вы находились в доме, кто-нибудь приходил?

– Нет, никого не видела.

– Скажите, Кристина Сергеевна ссорилась с мужем?

– Я бы не сказала.

Однако что-то в глазах женщины давало понять – она недоговорила.

– Неужели совсем не ругались?