Дорога беглецов (ЛП)

В Саммерсе время, казалось, замедлилось. Казалось, что мы с Бруксом были вместе уже долгое время, хотя на самом деле прошло меньше двух недель. На его месте я бы тоже не стала заводить разговор с Уайаттом раньше времени. Защитник Брукс ждал, пока не настанет подходящее время поделиться.

Чувство гордости пронзило мое сердце. Брукс считал, что я достойна того, чтобы рассказать обо мне. Он мог сохранить нас в тайне. Я ведь скоро уеду. Но он поделился мной со своим сыном.

— Я понимаю.

— Ты понимаешь?

Я кивнула, изучая гладкую кожу на его щеке. Должно быть, он побрился перед ужином с родителями. Я провела костяшками пальцев по его подбородку к виску. В его темно-русых волосах не было седины.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать три.

Мои глаза расширились.

— И у тебя есть шестнадцатилетний сын?

— Да. Уайатт родился, когда мне было семнадцать.

— Вау.

Я сама стала родителем, когда мне было шестнадцать. Он стал настоящим родителем в семнадцать. Не было сомнений, что его юность была более тяжелой. Также было понятно, почему мы так хорошо ладили, в то время как другие мужчины моего возраста часто казались такими незрелыми.

Обстоятельства вынудили нас обоих быстро повзрослеть.

— У тебя тоже было короткое детство.

Он изучал мое лицо, и его взгляд смягчился.

— Да. Но я ни на минуту не жалею об этом. Несколько лет было тяжело, но мне помогали. У меня было больше поддержки, чем у тебя, это точно. Мои родители. И Мойры тоже.

Мойра была матерью Уайатта. Не потому ли она так ополчилась на мою машину? Потому что видела во мне угрозу не только для своего бывшего мужа, но и для отца своего сына?

— Когда вы поженились?

— Как только нам исполнилось по восемнадцать. — Брукс уронил голову на кровать и лег рядом, чтобы мы могли смотреть друг на друга. Он продолжал держать меня за руку. — Мы с Мойрой старались ради Уайатта. Но все стало слишком сложно, и я не хотел, чтобы мой сын рос с мыслью, что именно таким и должен быть брак. Мы не смеялись. Мы не разговаривали друг с другом. Мы просто… существовали.

Это прозвучало знакомо.

— Как давно вы развелись?

— Десять лет назад. А ты?

Я колебалась. Казалось, что дольше, но на самом деле прошло всего шесть месяцев с тех пор, как я застукала Томаса с секретаршей.

— Официально — три недели назад.

— О. — Взгляд Брукса упал на подушку, его хватка на моей руке ослабла. — Три недели назад. Это, э-э… три недели.

Совсем немного, если вы не знаете моего сердца. Но если знаете, то поймете, что этих трех недель было более чем достаточно, чтобы распрощаться с браком. В тот момент, когда я обнаружила Томаса с членом внутри стонущей помощницы, я разлюбила его. У меня были месяцы на бракоразводный процесс и урегулирование спора, чтобы примириться с окончанием.

Я сменила фамилию. Я договорилась о том, чтобы покинуть дом, в котором мы жили вместе. Сбежать было совсем не сложно.

Брукс провел свободной рукой по подбородку.

— Возможно, это запоздавший на неделю вопрос, но не являемся ли мы побочным действием расставания? Или каким-то шагом, чтобы забыть своего бывшего?

— Никогда. — Я подвинулась, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ты не побочное действие расставания.

— Ты уверена в этом?

Я погладила его по щеке.

— Я провожу с тобой время, занимаюсь сексом, не для того, чтобы доказать своему бывшему мужу, что я двигаюсь дальше. Я занимаюсь с тобой сексом, не потому что мне нужно доказать самой себе, что я двигаюсь дальше. Я занимаюсь с тобой сексом, потому что ты потрясающе целуешься, твои руки на моем теле — это просто мечта, и, если ты еще не заметил, я тоже в тебя влюблена.

Брукс улыбнулся, и облегчение охватило нас обоих.

— Расскажи мне о себе что-нибудь еще.

— Например?

— Не знаю. Все, что угодно.

Я опустилась рядом с ним, закинув свою ногу на его, и прижалась к его груди. Он рукой обнял меня за плечи, чтобы прижать к себе.

Если сегодняшняя ночь будет похожа на прошлую и позапрошлую, мы будем лежать здесь и разговаривать какое-то время, прежде чем кто-то из нас решится пошевелиться. Не потребуется много усилий, чтобы разжечь этот жаркий огонь — прикосновение к моей груди, прикосновение к его бедру, шепот мне на ухо. Но сначала мы поговорим.

Игра в вопросы, которую мы затеяли на камне, была придумана для того, чтобы каждый раскрылся. Но каждый вечер я ловила себя на том, что говорю о себе больше, чем Брукс. Было ли это потому, что он пытался удержать Уайатта от участия в этой истории? Или я перехватывала инициативу в наших разговорах, невольно сосредотачивая внимание на себе?

Я забыла так много историй, но в путешествии вспомнила несколько из них.

— Почему мы всегда говорим обо мне? — спросила я.

— Потому что я хочу запомнить все это, а у меня мало времени.

У нас было мало времени.

— Моя машина все еще будет готова в пятницу?

— Насколько я знаю.

Даже если я останусь на выходные, к этому времени на следующей неделе меня уже здесь не будет.