Дорога без возврата

– Всё, зайчик, пошли. Сегодня надо пораньше лечь.

– Ага, – согласилась Алиса.

Возле самого барака их нагнал Эркин.

– Ну, как? – сразу спросила Женя.

– Порядок. Машина продуктовая идёт в шесть сорок, подкинут нас до вокзала. А сам он к нам придёт в шесть тридцать пять.

– Успеем? – засомневалась Женя.

– Обещал, что без нас не уедут, – открыл перед ней дверь Эркин.

Он говорил весело, даже залихватски, но Женя чувствовала его напряжение.

– Эркин…

– Всё хорошо, Женя. Правда, хорошо.

Они прошли в свой отсек. Женя выложила на тумбочку конфеты, печенье и сок.

– Вот, посмотри, что я купила.

– Ага, хорошо, – кивнул Эркин, снимая и вешая куртку.

– Эрик, расстегни меня, – попросила Алиса.

– Сама, – строго сказала Женя.

– Я только верхнюю не могу, – объяснила Алиса.

И, когда Эркин расстегнул ей тугую пуговицу у горла, посапывая, стала раздеваться.

Эркин ловко перелил сок из коробки во флягу, завинтил колпачок и отдал флягу Жене.

– Положи в маленький к остальному.

– Да, конечно.

Женя оглядела свою койку.

– Знаешь, Эркин, я сегодня с Алисой лягу. Это ж всё даже девать некуда.

Помедлив, Эркин кивнул. Да, другого варианта нет. Не ему же с Алисой ложиться.

– Алиса, быстро в уборную, – скомандовала Женя.

И, когда Алиса, вооружившись полотенцем, отправилась в уборную, Женя подошла к Эркину, положила руку ему на плечо.

– Не сердись на Тима, Эркин. Он видит обиду там, где её нет. Это… это у него пройдёт. Понимаешь, когда человек привыкает видеть во всех врагов, ему очень трудно… понять, что теперь не так, по-другому, – Женя улыбнулась, осторожно провела пальцем по его шраму. – Понимаешь?

Эркин молча кивнул, взял её руки за запястья и прижал её пальцы к своим губам. И замер так. Пока не отпустила стянувшая горло судорога, а в отсек не вошла Алиса.

– Женя, – Эркин отпустил её руки и кашлянул, прочищая горло. – Я к пожарке пойду, попрощаюсь. Я сигарет купил. Ну и…

– Да-да, ну, конечно же, – закивала Женя. – Конечно, Эркин, иди.

Эркин взял свою куртку, ухитрившись в тесноте отсека коснуться губами виска Жени, и вышел.

Женя, сосредоточенно хмурясь, помогла Алисе раздеться. Совсем девчонка разбаловалась. В Джексонвилле отлично сама справлялась, а здесь привыкла, что мама всегда рядом, и ленится. Ну, ничего. Через трое-четверо суток они уже будут дома, и там она всё наладит. Женя и говорила, и думала о Загорье, как о доме.

Во дворе Эркина ударил в грудь холодный сырой ветер. Народу у пожарки стояло немного. Эркин увидел Чолли, Фёдора, Грега – Роман уже уехал – Ивана, с которым ездил за фруктами, ещё знакомых и, войдя в общий круг, громко сказал.

– Уезжаю, мужики, – и вытащил сигареты. – Налетайте.

– Это вместо спиртного, что ли? – хмыкнул Фёдор.

– Вместо, – кивнул Эркин.

Пачку распотрошили мгновенно.

– Далеко едешь-то?

– В Загорье.

– Это где такое?

– В Ижорском Поясе.

– Несёт тебя.

– Там жильё дают. И работу.

– Ну, тогда – да.

Стояли тесным кружком, закрывая сигареты от ветра. Неспешный, ставший уже привычным разговор:

– Ижорский Пояс…

– Не слышал о таком…

– Мы много о чём не слышали…

– Это-то да, но так уж отрываться…

– От чего?

– Э, да к чёрту на рога полезешь, лишь бы подальше…

– От Империи этой, чтоб ей…

– Да морд тутошних…

– Да кто спорит, а вот сунься в Озёричи…

– Да уж, чужаку там хреново…

– А в Ополье что, чужаков любят?

– Любят, не любят, а если у мужика руки и голова на месте, он везде проживёт…

Чолли больше помалкивал, но по его лицу Эркин понял: о многом Чолли догадывается, а кое-что и понимает. Когда сигареты докурили, Эркин достал вторую пачку. Её встретили довольным гоготом.

– Однако гуляем…

– Не напьёмся, так укуримся…

– Гуляй, рванина!

– Давай, Мороз, сколько у тебя там ещё в заначке?

– Ага, выкладывай…

– Заткни хлебало, ну!

– А то раскатал на халяву…

И опять уже серьёзно:

– Ну, удачи тебе, Мороз.

– И вам удачи.

– Бог даст, свидимся…

– Бог даст…

– Удачи…

– Россия велика, встретимся, найдём место…

– Ну что, мужики…

Круг стал рассыпаться. Время позднее, пора и по… да, домам, чего там, пока живём, он и дом, нет, где живём, там и дом…

Эркин обнялся с Фёдором и Грегом и вместе с Чолли пошёл к их бараку.

– Спасибо тебе, – тихо сказал Чолли.

– За что? – хмыкнул Эркин.

– За всё. И за сигареты. И что за фруктами когда, за меня сказал, и… да ладно тебе… Слушай, неужели ты совсем ничего о племени не помнишь?

– Я из питомника, Чолли, – тихо ответил Эркин. – Ты ж видел, клейм у меня нет, а номер… вот он. У меня с буквами номер, питомничный.

– Ну так… имя же ты сохранил.

– Не в имени же дело, – Эркин смял окурок и ловким щелчком отправил его в урну у входа в барак. – Да нет, что толку в имени. Хреновый я индеец, что уж там… А… а что, щемит, что на Равнину не поехал?

Чолли кивнул.

– Что от своих, от племени отказался. Переигрывать не буду, придёт ответ, поеду туда, в Ополье, а всё равно… щемит. Ладно. Удачи тебе.

– И тебе.

Они вошли в барак и через очень яркий из-за пустоты тамбур вошли в синий сумрак ночной казармы.

Стараясь не шуметь, Эркин вошёл в свой отсек. Женя и Алиса спали, тихо всхлипывала во сне на своей койке Нюся. Эркин снял и повесил куртку, взял полотенце и пошёл в уборную.