Дорога через прошлое

А вот теперь наша очередь: мы трое катим бочку, остальные несут лестницы. Бочка тяжелая, потому катится не везде, мы под нее рычаг подпихнем и стронем с проклятого места застревания. Так и докатили бочку к форту. Перелезли через небольшой валик, а за ним – неглубокая искусственная канава с сильно драным проволочным заграждением. Мин нет, об этом уже позаботились. Плюхнулись за другой небольшой валик, что частично прикрывает форт от наблюдения и обстрела. За его гребнем – скат прямо ко рву. Была раньше по границе рва решетка, но сейчас уже нет. Куда же ее поляки дели? Ну и ладно, без нее интереснее.

Доволокли бочку до гребня и аккуратно, на веревках спустили на дно рва, прямо к тому самому капониру, а затем поддернули понизу поближе к нему. Два шнура уже горят, и огоньки ползут вниз, к зажигательным трубкам в бочку. Теперь надо укрываться, сейчас будет большой бадабум, переходящий в апофигей. Бочка набита взрывчаткой, в ней почти, а может, и точно, двести кило. Так что мы для страховки за второй валик смотались, но надо было бы еще дальше, потому как от грохота взрыва во рву и нам тошно стало. Я таких мощных взрывов еще не слышал.

Описывать это нет никакой возможности. Ты просто ощущаешь, как ты слаб, уязвим и смертен. Валентин Пикуль писал про обстрел линкорами побережья и сравнивал грохот их орудий с урчанием желудков динозавров. Не знаю, жили тогда люди или нет, но если бы у динозавров желудки ревели, как этот взрыв, то человечество бы вымерло от страху. Туча дыма и обломков взлетела явно до небес, может, и до самого седьмого. А теперь вперед, надо для штурмовой группы установить лестницы, чтобы они могли спуститься и перескочить ров, пока пулеметчики капонира пребывают в состоянии единства с бетонной стеной и бетонной же пылью.

Я потом глянул на этот капонир – устоял, зараза. Трещины в стенках есть, ставни скручены и изуродованы. Внутрь я не пошел, ибо оттуда сильно попахивало мертвечиною. Было это попозже, потому и не в курсе, отчего пулеметчики в капонире погибли, от контузии или им еще добавили позже. Но капонир заткнулся, и два рва потеряли защиту огнем. Но наша работа на том не закончилась.

На форту уже шел бой с прорвавшимися группами, а мы галопом обежали форт, проскочили сквозь задымление тыльного рва и оказались в казарме. Там задача попроще. Пробил в стенке каземата нишу под пятикилограммовый заряд, забил его туда, ну и так далее. Как заряд вынес кусок стены, туда сразу же полетели две «сталинградки». А за их взрывами влетают автоматчики. В последнем каземате поработали подошедшие огнеметчики. Все, казарма наша.

На валах при прорыве противника с тыла укрыться негде. Осталась пара казематов под передним валом и вот эти фланкирующие рвы постройки. Да, еще внутрь форта проскочил наш танк, который начал гвоздить в упор по всему, что похоже на амбразуру. То есть конец близок, и они это поняли, потому как вскорости явился парламентер с белым флагом. Немцы гарнизона начали сдаваться. Но это уже работа стрелков: принять ключи от сдавшегося гарнизона. А нам следующая задача – дот на промежутке.

Там все пошло быстро. Пехота его заблокировала, танкист разбил пулемет в амбразуре, но немцы заперлись внутри и чего-то ждали. Наверное, контратаки камрадов. Взрывчатки у нас много не было, потому большого взрыва с выносом бронедвери и раскалыванием стены немцы не дождались. Им было обеспечено нечто другое. В вентиляционный короб поехали две бутылки с КС и между ними – связка трофейных «колотушек». Такой вот последовательный подарок, который ручкой лопаты протолкнули в короб вентиляции. А дальше прошло восемь секунд затяжки, и связка рванула. Последний живой открыл бронедверь, но это было все, что он смог. А остальные остались внутри.

У немецких саперов тоже была подобная тактика: подрывали крышку перископа, а потом сквозь трубу заливали внутрь бензин или что-то наподобие. Когда пары горючего заполняли казематы, внутрь швыряли гранату или пакет взрывчатки. Взрыв паров бензина превращал все внутри в пекло. Нам об этом рассказывали жители, что видели захват немцами дотов новой границы. Они добавляли, что даже часть перегородок выносило взрывом. После живых не было – кого не спалило вихрем огня, того убило отсутствие кислорода. Его в доте и так не в избытке, а тут такое пламя.

Что еще хочу сказать? Эти укрепления также сохраняли некоторую эстетическую функцию. Как и старые кронштадтские, облицованные гранитом пристани, колонны и прочее. Вообще старая кирпичная кладка – ровная, как по ниточке и с идеальными швами, на которую приятно смотреть. Но это еще не все, даже у бетонных фортов фасад казармы облицован декоративным камнем, а на нем же, как на корабле, название форта. Красота!

Доты, на которые перешли в дальнейшем, – это уже голая функциональность, хоть обсыпанный, хоть необсыпанный. Часть старых дотов первого периода постройки часто имела барельеф в виде звезды. Иногда еще и лозунг. На дотах новой границы я уже такого не видел. Но, правда, я мог пропустить.