Дорога домой

После длительного перерыва и  Нэла, и  Сэсэн были очень воодушевлены возможностью поработать вместе.

Эпилог

Когда ты спросишь меня, что я  люблю больше  – балет или юриспруденцию, я  отвечу, что музыка есть жизнь. Ты  уйдёшь, так и  не  узнав, что я  говорила о  группе Khoomei Beat.

14 сентября 2020, Уфа

Слушая божественное горловое пение людей Земли

Аллегорий. Новеллы от  благодарных потомков

Возвращение Аллегория

I

Он остановился в  начале улицы. Потемневшая древесина домов, прорывающаяся сквозь заборы цветущая сирень… Всё было по-прежнему. Аллегорий вдохнул полной грудью, почувствовав небывалое за  долгое время умиротворение. Он  вернулся домой.

Решительно, с  некоторым радостным предвкушением чего-то замечательного, он двинулся по  улице своего детства к  родительскому дому.

Шёл не  спеша, оглядывась по  сторонам в  надежде встретить кого-то из  знакомых. От  волнительного ожидания немного кружилась голова. «Или это от  запаха сирени»,  – подумал Аллегорий. Да, тогда ведь тоже цвела сирень  – когда он  уезжал отсюда, уходил, не  оборачиваясь, на  железнодорожную станцию, и  все мысли его были уже в  городе тогда. Никто его не  провожал. Аллегорий сдержал навернувшиеся от  вспомнившейся обиды слёзы. Смешно ждать, что сегодня кто-то встретит. Он улыбнулся своему волнению. Как давно это было… Аллегорий погрузился было в  спасительные воспоминания о  своей городской жизни, полной головокружительных событий, ярких встреч, веселья, пустоты… Вспомнил, как перестал писать. Почему?

Он  остановился у  калитки, взявшись за  металлическое кольцо на  двери. Ответ на  этот вопрос ждал его за  дверью. Аллегорий вновь почувствовал приступ волнительного удушья, комок в  горле от  слёз. Почему ему сейчас так обидно от  осознания того, что никто не  поддержал его в  решении уехать в  город? Тогда он  был настолько рад своему отъезду, что старые друзья детства казались ему временным явлением, несуразностью, глупой ошибкой Бога, поместившего его зачем-то в  эту деревенскую глушь, давшего ему в  руки гармонику, окружившего добрыми и  простыми людьми. А  ведь он  писал. Истории, репортажи о  несуществующих событиях. Мечтал печататься в  лучших изданиях мира  – Аллегорий был уверен, что заслуживал этой шикарной жизни популярного писателя. Достаточно написать один бестселлер  – и  ты хозяин мира. «Возможно, я жаждал успеха больше, чем творчества». Тяжёлое осознание собственной ошибки болью пронзило его сердце. Аллегорий всё ещё стоял у  калитки. Это  ли ответ? Он  тяжело вздохнул.

Мог постучать в  дверь, но  знал, что дома его никто не  ждёт. Аллегорий давно перевёз родителей в  город, братьев и  сестёр у  него не  было. Старики были горды за  сына, очень быстро привыкли к  своей новой городской жизни, радовались, как дети, благам цивилизации. А  Аллегорий стыдливо плакал в  ванной от  тоски по  ночным посиделкам в  деревне, у  того покосившегося забора соседского дома. Когда он играл на  гармонике, а  она приходила и  смотрела.

Он  так и  не познакомился с  той девушкой в  белой шали, что незадолго до  его отъезда стала приходить на  их ночные посиделки  – никогда не  пела, не  танцевала с  другими. Просто сидела и  смотрела на  него своими красивыми серо-голубыми глазами. Аллегорий тогда не  стал расспрашивать о  незнакомке, решив, что это ни  к чему ему  – без пяти минут городскому жителю, студенту филологического факультета престижного университета. И он  снисходительно играл для неё, глядя свысока. Представлял, что таких, как она, у  него будет много в  городе, только он  не будет сидеть под покосившимся забором с  гармоникой в  руках, а  будет стоять на  огромной сцене перед большим количеством народа и  будет читать свои опусы, а  все вокруг, затаив дыхание, будут слушать его, боясь пропустить хоть одно слово из  его очередного гениального творения…

Аллегорий толкнул дверь, вошёл во  двор и  разрыдался. Сдерживаемые им  всю дорогу до  дома слёзы хлынули из  него, не  принося облегчения, а, наоборот, погружая его в  какую-то вселенскую тоску, смешанную с  очень сильным страхом  – вдруг он вновь ошибся, как тогда? Просто бросил всё  – своих городских друзей, работу, родителей,  – и  опять, движимый собственным эгоизмом и  самомнением писателя, отягощённого собственной гениальностью, не  совершил  ли он ту  же самую ошибку, вновь недовольный уровнем достигнутого успеха?

Да, совершил. Убогий дворик кричал ему об  этом своей серостью.

Аллегорий валялся в  слезах, соплях под  яблоней у  калитки, и  обиду на  друзей сменяла жалость к  себе, рыдания переходили в  поскуливания, и  никак он не  мог заставить себя встать и  войти в  дом. Аллегорий вновь страстно хотел в  город. Только бежать обратно не  было сил. Аллегорий накрылся пиджаком и  заснул.