Дорога дорог

Нежно-розового цвета, с выступавшими наподобие гребня колючками, он увеличивался с каждым мгновением. Большая рыбина, описывая круг за кругом, медленно поднималась на поверхность, и, когда стала видна пипастая, темно-бордовая спина, Мгал прикинул, что размеры ее достигают пятнадцати-семнадцати локтей.

– А нос-то, вы смотрите, это прямо таран какой-то! – Гиль перегнулся через борт, разглядывая размеренно работавшую плавниками тварь. – Таким ничего не стоит человека проткнуть или в лодке дыру проломить!

Рыбина оказалась совсем близко, и ее можно было хорошо рассмотреть. Мясистый широкий хвост, два выпученных, словно от изумления, глаза и самое примечательное – костяной нос, более похожий на клюв в форме трезубца с сильно удлиненным центральным зубом.

– Ох, не нравится мне этот зверь! Клянусь Усатой змеей, он чует нас и собрался полакомиться! Надо разбудить кого-нибудь из команды, – решил Эмрик и тронул за плечо развалившегося на трюмном настиле помощника капитана. Тот вскочил, протирая глаза, и уставился на плывущую в двух десятках локтей от него рыбину.

– А, бортолом пожаловал! – Помощник шагнул к мачте и снял висевшую на ней глиняную бутылочку. – На редкость эти твари сообразительны и здорово научились топить лодки, чтобы до рыбаков добраться. Как обезьяны орехи колют, так и эти… – Он откупорил зубами бутылочку и побрызгал из нее на один, а затем и на второй борт. – Корабли они обычно стороной обходят, но в море чего не бывает.

– Думаешь, твоя магическая водица поможет? – недоверчиво поинтересовался Эмрик.

– Магии в ней, прямо сказать, не много – это кровь трупоедки, настоенная на брык-траве, зато действует безотказно. Хоть какая-то польза от крысиного племени.

Мгал не понял, как мог бортолом учуять запах ядовитого снадобья, если сам он ничего не ощутил, да и вылито содержимое бутылочки было не в воду, но слова помощника не замедлили подтвердиться. Рыбина развернулась, в последний раз продемонстрировав зловещий костяной трезубец, и понеслась прочь от корабля.

– Вовремя вы меня разбудили, вон и Юмис возвращается, сейчас будем рыбой загружаться, – проговорил помощник, глядя из-под руки на приближавшийся к «Пересмешнику» баркас.

2

Таверна, в которой Юмис посоветовал друзьям остановиться, находилась на западной оконечности острова, и хозяин, назвавший ее «Тихий уголок», был, наверное, большим шутником. Кроме того что располагалось это заведение в двух шагах от порта, двери и окна его выходили на Западный рынок, именуемый в просторечии Свалом. Самый дешевый и шумный из сагрских рынков, он был известен еще и тем, что сюда гвардейцы Гигаура, следившие за порядком в городе, заглядывали крайне неохотно, опасаясь за свое профессиональное любопытство получить нож под ребра или стрелу в затылок. Порядок здесь поддерживали сами купцы и их слуги, и, как следует оглядевшись, Мгал и его товарищи признали правоту Юмиса, заверившего друзей, что при известной осмотрительности жизнь тут не более опасна, чем на самых дорогих постоялых дворах, предназначенных для заморских унгиров с толстыми кошельками.

Просторный обеденный зал таверны занимал вместе с примыкавшей к нему кухней весь первый этаж добротного каменного здания и отличался от виденных ими прежде подобных залов лишь тем, что по стенам его были развешаны чучела диковинных морских обитателей. Низкий потолок с мощными прокопченными балками, два очага в разных концах зала и десяток длинных столов, окруженных тяжелыми лавками, освещались настенными и настольными светильниками, в которых налит был жир пигсов – глупых всеядных рыб. В полутемном зале с утра до ночи толпился самый разный народ, забегавший с рынка перехватить чего-нибудь горячего на скорую руку, благодаря чему хозяин, прислуга и постояльцы таверны всегда были в курсе последних событий на побережье, и это, по мнению Мгала, было главным достоинством «Тихого уголка». Впрочем, все услышанное за три дня, проведенных в Сагре, не слишком обрадовало друзей. Они прибыли в город явно не ко времени: близившийся сезон штормов грозил вот-вот прервать всякие торговые перевозки на тридцать-сорок дней, и надеждам их попасть на корабль, отправляющийся в Бай-Балан, Нинхуб или Манагар, в ближайшем будущем не суждено было сбыться. К тому же неясные слухи о происшедшем в Манагаре дворцовом перевороте начали подтверждаться, что делало дальнейшую торговлю Сагры с городами юго-восточного побережья Жемчужного моря небезопасной. Во всяком случае, так утверждал матрос с пришвартовавшегося поутру «Баловня судьбы». Осушив вторую кружку пальмового вина, он осмелел и, тыкая Эмрика кривым пальцем в грудь, продолжал рассказ о событиях, происшедших в Манагаре перед самым его отплытием.