Дорога к себе. Когда боги против...

- Марию Истомину, - не стал тянуть с ответом Шторм. Игра в «отгадай» была из примитивных, только терять время, которое у обоих было на вес туорана. - Тридцать четыре года, навигатор….

- Это с эр четвертого? – сдвинул брови генерал. На память он никогда не жаловался, а конвой на Штанмар просеивали вместе. На эту женщину он обратил внимание еще тогда, отметив ее молодость… для той должности на борту транспортного супертяжа стархов, которую она занимала. – Ты хочешь сказать….

- Не хочу, - вздохнул Шторм, доставая из кармана брошенного на спинку кресла кителя фляжку, - уже сказал. В их браке заинтересован сам Песчаный лев. Так ты будешь? – сделав пару глотков, вновь спросил Вячек.

- Шаре?

- Тарканское. Из личных запасов императора. Презент от советника, - скривился Вячек, давая понять, что имя этого самого советника называть не стоит – известно обоим. – Засиделись как-то допоздна, когда разбирались с покушением на адмирала.

- Тобой же и подготовленного, - буркнул Орлов, принимая фляжку. Глотнув словно воду, вернул Шторму. – И что не так с Йоргом?

Прежде чем ответить, Шторм бросил взгляд на экран. Пестрело зеленым и желтым, но он не обольщался – затеянное им далеко выходило за рамки прошлых операций. Дерзко… даже для него.

- Когда удалось вытащить Геннори, - Шторм вернулся к столу, повернул к себе несколько листов бумаги, на которых до прихода Орлова делал пометки, - я поклялся себе, что отомщу Исхантелю. Может и по-мальчишески, но для меня это, как дело чести, квинтэссенция понятия долга. Так что когда эта сука объявилась на Зерхане, я рассматривал его появление в Союзе в качестве подарка судьбы, решившей отблагодарить меня за упорство.

Орлов машинально кивнул – понимал, о чем полковник говорил, а сам думал о Геннори Лазовски и о том времени, о котором напомнил Вячек. Впрочем, он, как и Шторм, о нем тоже никогда не забывал.

Два молодых, подающих надежды лейтенанта. Два друга. Два… соперника, пытающихся доказать всем и, главное, себе, что их выбор профессии не был случайным.

Один с внешностью аристократа, второй…. В Шторме всегда было что-то такое… залихватское, выделявшее его среди множества других офицеров. Усы, бесшабашность, идеально выверенный авантюризм и марш Академии в Рунцово, который тот отбивал пальцами, прокручивая в голове очередную многоходовку. Его разработки простыми только казались. И тогда, и тем более теперь.