Дорога к себе. Когда боги против...

— По ней не скажешь, что она не осознает последствий своих поступков, — нехотя протянула я, поймав себя на мысли, что мужчина, поднявшийся ей навстречу, кого-то мне напоминает. Когда уже почти сдалась, собираясь признать, что ассоциация так и останется не пойманной, тот повернулся боком, продемонстрировав профиль, чтобы выудить из моей памяти имя Люсии Горевски, весьма знаменитой оперной актрисы.

Сын? Было совершенно не важно, но я, не в силах отвести от пары взгляд, продолжала смотреть на них, пока те не отошли достаточно далеко, чтобы стать почти незаметными в сгущающихся вечерних сумерках.

— Но безрассудства это не отменяет, — частично согласился со мной Дваржек, в очередной раз возвращая меня к действительности. — Одно точно, Зерхан она взбаламутила. Сегодня слышал, что вопрос о преподавательской деятельности дипломата вынесен на комиссию Службы надзора.

— Вот как? — тут же уцепилась я за его слова, удрученно отметив, что и это известие меня не радует. Словно в душе все перегорело. — Неужели сработало?

— Вряд ли все произойдет так скоро, как бы хотелось, но без последствий не останется. Волна пошла основательная.

— Чуть бы раньше, — не без сожаления отозвалась я, думая о том, что для кого-то грядущая буря уже не станет предвестником изменений.

Вот ведь… мы идем вперед, стремясь к миражу, называемому мечтой, тоскуем о том, что покинули, постепенно забываем тех, кто был частью нашего «я». А потом прошлое догоняет и… оставляет тебя растерзанным и прозревшим в ощущении потери, которую уже не восполнить.

— Пойдем, потанцуем, — предложила я, складывая лежавшую на коленях салфетку. Вацлав не заслужил такого вечера.

— Не жалеешь ты меня, — улыбнулся Дваржек поднимаясь. Подошел, подал руку. — Если Карин узнает…

— И кто тут говорил о смирении? — дернула я плечом, вкладывая свою ладонь в его.

Воздух был плотным, не давая вздохнуть полной грудью, замедляя движения, заставляя вязнуть в себе…

Или это музыка опутывала тоской, рассказывая о любви и… утрате?

— Мне не нравится твое настроение, — склонившись, недовольно прошептал Вацлав, но стоило мне положить руку на его плечо, уверенно повел в танце.

— Что у тебя с Летой? — поинтересовалась я. Расслабиться не удавалось, но близость Дваржека добавляла уверенности. Бывший сокурсник, ставший верным другом…

Моей сестре повезло встретить такого человека.

А мне?

— Уходишь от темы, — понимающе ухмыльнулся он. И добавил, участливо. — Я не узнаю тебя.

— Я сама себя не узнаю, — не стала я спорить, — но это не значит, что мне не интересен ответ на свой вопрос.

Тот дернул плечом:

— Торопить ее я не стану. — На лице Вацлава мелькнула растерянность, но тут же исчезла, оставив после себя ощущение обмана. То ли было, то ли… нет. — Если в ее новой жизни найдется место и для меня, сделаю предложение. А пока буду просто рядом.

Очередной поворот… Столик, который занимали Элизабет Мирайя и ее спутник, находился в противоположном конце зала, но сейчас, с танцевальной площадки, был хорошо виден. Как и мужчина, остановившийся рядом с ним.

Алин Мареску…

Мне бы успокоиться — отец Зои выглядел довольным, но затихшая было тревога словно обрела второе дыхание, обдав сердце холодом.

— Уверен, что так правильно?

Голос певицы плакал, ноты стекали каплями дождя по стеклу… Но, кажется, только для меня.

Нам стоило провести этот вечер дома. Сидеть в гостиной, пить глост и болтать о пустяках, не позволяя времени спешить, приближая завтрашнее событие. Регистрацию в Ратуше назначили на полдень.

— Ей стоит узнать меня лучше. — Дваржек продолжал оставаться непробиваемо спокойным. — Но, — опровергая мелькнувшую у меня мысль, тяжело вздохнул он, — глядя на Карина, я начинаю сомневаться в собственном решении.

— Лета молода, но вполне способна разобраться в своих чувствах. — Говорить о сестре было легче, чем о самой себе. — Подумай об этом.

Мелодия, в последний раз всколыхнув воздух, затихла, сгорая в пламени свечей, которые зажигали официанты.

— Обязательно, — поцеловав мою ладонь, заверил Дваржек. — Если твой будущий муж не решит, что я посягнул на самое для него дорогое.

— Он тебя пытался запугать? — грозно нахмурилась я, но роль не выдержала, улыбнулась, как только Вацлав испуганно шарахнулся от меня. — Уже сбегаешь?

Настроение в очередной раз вильнуло, разбавив тревожную меланхолию шальным задором, но не лишив способности мыслить критично. Скажи мне кто раньше, что предстоящее замужество способно настолько виртуозно играть с мировосприятием, вряд ли бы поверила, но оказалось именно так…

— Ты же уговоришь его меня пощадить? — «поймал» мой настрой Вацлав, отодвигая для меня стул. Пока мы шли к столику, молчали. Лишь бросали друг на друга многозначительные взгляды, да загадочно улыбались.

— Если поклянешься, что будешь приглядывать за сестрой в мое отсутствие, — подняв бокал — в горле пересохло, поставила я условие его помилования. — А иначе…

— Шантаж, — неожиданно довольно отозвался Дваржек. — Но раз ничего не остается…

Вибрация комма заставила его замолчать. Брови сошлись к переносице, пока он читал пришедшее сообщение.