Дорога китов

- Это ты так говоришь, - мрачно возразил я, скорее себе самому, и удивился одобрительному ворчанию.

- Орм прав, - сказал Финн Лошадиная Голова, дернув в сторону Хильд своим волосатым подбородком. - Сдается мне, мы слишком верим этой девке, которой я бы и овцы не доверил.

- И я, - согласился Квасир Плевок. - Если она так много знает, пусть намалюет карту.

Эйнар посмотрел на одного, потом на другого, потом снова на меня, и его глаза сузились, в то время как остальные одобрительно бормотали. Под этим взглядом я сглотнул, сухость пронзила горло как копье.

Эйнар пожал плечами и повернулся к Хильд.

- Ну так как - нарисуешь карту?

- Нет.

Как шлепок рукой по мокрому камню - спокойный отказ, от которого мы все заморгали.

Финн внимательно вгляделся в Хильд, закрыв один глаз. Потом посмотрел на Эйнара.

- У тебя есть волшебный нож, который заставит ее передумать.

- И ты бы поверил в карту, сделанную таким образом?

Снова ворчание и бормотание, потому что варяги поняли, что Хильд может завести их неведомо куда.

Квасир взлохматил волосы.

- Просто мне не нравится мысль о том, чтобы идти за... за...

Он замолчал, не зная, какое слово подобрать.

- За ведьмой, - закончила за него Хильд, взгляд у нее был черный, как у Эйнара.

Она рассмеялась низким, гортанным смехом, от которого у всех по телу побежали мурашки, потом передернула плечами.

- Думаю, ребята, вам придется мне довериться, - весело сказал Эйнар, осторожно кладя руку на плечо Хильд; та напряглась, хотя и не дрогнула. - Вы видели когда-нибудь карту, в которой был смысл? А, Рерик? Кто пользуется картами?

Мой отец смущенно пошевелился и ничего не сказал. Он посмотрел на меня взглядом тяжелым и темным, как кусок сланца.

- С картой или без нее, - мягко проговорил Эйнар, - дорога все равно ведет к Саркелу. Если в конце пути молодой Орм почувствует себя несчастным, он может прийти ко мне и пожаловаться.

Никто ничего не сказал. Эйнар пошел прочь, подталкивая перед собой Хильд. Разговоры и споры возобновились, когда они и увязавшиеся за ними, как верные псы, Кетиль Ворона и Валкнут исчезли из виду.

- Это было... опрометчиво! - прорычал мой отец, подходя ко мне и бросая тяжелый взгляд на Финна и Квасира.

Те прятали глаза и переминались с ноги на ногу.

- Я ничего не сказал, кроме того, что у меня на уме, - возразил я, и мой отец фыркнул с раздражением.

- Лучше бы тебе впредь помалкивать, Орм, - сказал он сурово. - Ибо если ты разозлишь его, ни я, ни Иллуги - ни вот эти, - презрительно добавил он, покосившись на Финна с Квасиром, - не смогут предотвратить последствий.

В сумерках послышался тихий смех, и все повернулись на звук.

Гуннар Рыжий вышел, шатаясь, на свет костра, ковыряя в зубах костяной иглой, и оглядел нас всех, усмехаясь и качая головой.

- Вы похожи на мальчишек, которых поймали на том, что они сняли штаны и оголили задницы, - насмешливо сказал он, потом сплюнул в костер и прибавил, будто обращаясь к зашипевшим угольям: - Судьба Эйнара на нем. Однажды вы все это поймете.

- А ты не боишься Эйнара? - процедил мой отец, свирепее, чем мне бы хотелось.

Гуннар пожал плечами.

- Судьба есть судьба. Не думаю, что это мое - умереть под лезвием славы Эйнара. Я буду думать о страхе, когда увижу его клинок.

- Когда ты умрешь от клинка Эйнара, - поправил мой отец.

Гуннар Рыжий усмехнулся, зубы у него были кровавыми в алых отблесках костра.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Над меховым рынком Новгорода висела тонкая пелена дождя, который лил с рассвета, и торговцы пушниной, как ни пытались, не могли сохранить под навесами товар сухим, пришлось затянуть его водостойкой шерстью, спрятав от глаз покупателей.

Торговцы побогаче, у которых были крепкие дома, сбились под карнизами, не особенно переживая из-за того, что покупателей почти не видно.

- Рисковое занятие, - проворчал мой отец, натягивая плащ на голову.

Эйнар высморкался двумя пальцами и ничего не сказал.

- Ты промок, - сказал я, и Валкнут фыркнул.

На самом деле я думал о том, что отец прав. Дождь промочил мой совершенно новый плащ, грязь забрызгала отличные штаны, хотя я стоял на настиле.

Пустые глазницы мертвых животных смотрели на меня из-под каждого прикрытого карниза и с каждого прилавка: длиннорылые волки, лисы, высоко ценимый соболь, паршивый кролик и пятнистый заяц. Там были шкуры оленей и оленьи рога для резчиков, а посредине, на крюке, красовалась огромная медвежья шкура с еще не снятой головой. Вонь дубильных и кожевенных заведений била в нос отовсюду, ветер и дождь ею пропитались.

Я пытался сохранять доброе расположение духа, но мне это не удавалось. Я знал причину - от меня больше не требовалось сторожить Хильд. Теперь с ней все время был Иллуги Годи, то ли по приказу Эйнара, то ли по ее просьбе, я точно не знал. По крайней мере, она игнорировала меня, насколько было возможно; мне бы радоваться этому, но я лишь мрачнел день ото дня.

Конечно, все понимали почему - или думали, что понимают. Они подталкивали друг друга локтями и посмеивались над тем, что я теперь вечно хмурый и избегаю Хильд.