Дорога навстречу вечернему солнцу

Послышался шум, появились новокрещенные. Улыбающаяся Марина, какие-то женщины… Алла ринулась в церковь. Евгения, наскоро договорившись с Мариной о встрече, поспешила следом.

Она вошла и застыла в притворе. Ясно слышалось каждое слово. Потрескивая, догорали свечи. Скорбно, горько, как показалось Евгении, смотрели лики святых, ей стало не по себе.

Отец Сергий стоял перед иконой Спасителя, негромко, но раздельно, с нажимом, читал молитву. Алла замерла поодаль. На склоненной голове пылали рыжие волосы, на спине обозначились острые лопатки. Со стороны казалось, что она молится тоже, но речь ее звучала о другом:

– Сережа, почему ты не хочешь мне открыться? Не бойся, я все знаю, доверься мне! Ты моя половиночка, тебя же тянет ко мне, не надо быть таким глупеньким…, – Алла всхлипнула, – Я знаю, что произошло, ты ни в чем не виноват.… Мы уедем отсюда, я всегда буду рядом с тобой, ну, иди сюда… – ее голос сорвался, она протянула руки, они дрожали.

Священник повысил голос, и слова «Но избави нас от лукавого…» звучали на всю церковь. И показалось Евгении, что тени заклубились по углам, дрогнули лики святых. Резко затрещала догоревшая свеча.

Алла вскрикнула, подскочила к священнику, вцепилась в него, пытаясь развернуть к себе. Он, чтобы удержать равновесие, полуразвернулся, его белая кадыкастая шея вывернулась: он продолжал безотрывно смотреть на икону и прерывистым, сдавленным голосом читать и читать слова молитвы.

Евгения ахнула – что же это такое?! Он что, не может отбросить ее, или вывести, схватив за плечи, вон?! Евгения, не помня себя, кинулась к ним, и получила толчок такой силы, что была отшвырнута Аллой, как пушинка. Едва удержалась на ногах. Отец Сергий стремительно повернулся.

– Устыдись! – чистым и сильным голосом сказал он Алле. Та глянула исподлобья, яростно сверкнула глазами.

– Кого? – крикнула она, – Женьку? Она все знает! Что мы любим друг друга, и все остальное.

Священник в негодовании всплеснул руками. Алла вновь прыгнула к нему, пытаясь обнять, прижаться, бормоча в исступлении:

– Половиночка моя, Сережа.… Уедем…

Евгения бросилась на улицу. Прохладный воздух освежил разгоряченное лицо. По дорожке шел брат Иннокентий. Евгения прокричала что-то, и он, подобрав подол подрясника, побежал.…

Евгения осталась на крыльце, ей было страшно возвращаться. Вскоре Иннокентий вышел, крепко обнимая Аллу за плечи. Она что-то жарко объясняла ему, он поддакивал, согласно кивал головой.

Евгения осторожно заглянула в храм. Отец Сергий молился, стоя на коленях, пылко, ничего не видя вокруг.… Евгения тихо прикрыла дверь…

Глава 22. Марина. Что происходит?

В импульсивном решении: пойти и креститься – была вся Марина. Ну и что? Что изменилось? На первый взгляд ничего. Совершенно. Небо осталось таким же, и люди.

Она пришла в свою квартирку в благоустроенном доме: коридор с овальным зеркалом, справа дверь в гостиную, по совместительству – рабочий кабинет, слева коридор, ведущий в кухоньку, и дверь в спальню.

Марина бесцельно побродила по комнатам. Будто заново увидела свое жилище, со стороны. Какое-то все… поблеклое… Ремонт, что ли, сделать? Денег, как всегда, нет. Мебель переставить… На крайний случай – просто полы перемыть. Вон тот пыльный веник выбросить из вазы…

Иннокентий и застал ее в разгар уборки. В рубахе, с засученными рукавами, в спортивных, закатанных до колен, штанах и тапках на босу ногу. Безо всякой косметики. Ненакрашенные ресницы – светлые, и карие глаза от этого казались круглыми, беззащитными. Румяная, в косынке, завязанной по-пиратски. Милая такая, домашняя…

Марина сказала деловито:

– Проходи. Поставь чайник на плиту. Мне тут немного осталось, закончу сейчас.

Он, одетый в запыленный по нижнему краю подрясник, безропотно оставил ботинки у порога, сунул ноги в шлепанцы и ушлепал на кухню. Там слушал, как завел песню чайник, разглядывал цветастый абажур и кухонную утварь, нарядную, подобранную со вкусом. Ждал.

Марина шумела водой в ванной, потом появилась, наставила на столик угощение, что нашлось в холодильнике. Она разлила ароматный чай по чашкам и уселась напротив, замерла выжидательно. Не просто же так он пришел.

– Я от нее сбежал, – произнес наконец Иннокентий.

«От кого? – подумала Марина, но, по своей привычке, вслух говорить не торопилась, – От жены? Так это не новость», – и продолжала молча смотреть на него.

– Достала меня эта Алла!

– Скворцова? – вскинулась Марина, – Я о ней хотела сегодня с Женечкой поговорить, но ей, похоже, было не до меня.

– Иду, Евгения кричит: «Беги скорей!», думал – случилось что. Захожу, а Скворцова висит у батюшки на рукаве! Кое-как ее оторвал. Сильная-то… Едва оттащил. А она – матами! Это в храме-то Божием!!! Я кое-как увел ее в притвор, силой усадил на лавку, говорю: «Сейчас милицию вызову!». Она сразу притихла.

– Надо же, – воскликнула руками Марина, – Она недавно приходила ко мне. Вела какие-то странные речи, что она устроит мою судьбу с ее мужем… Бред какой-то…

– Пойдем, говорю ей, по дороге мне все расскажешь! И увел из церкви.

– А Женечка?