Дорога сильных. На пороге мира

Маргарита уставилась на мага. Он же понимает, что они там ничего не найдут. Не может не понимать. Тогда зачем? Только ради мира и покоя среди ребят? Что вообще в голове у этого человека творится?

Надежда трепыхнулась в душе, и девушка стиснула кулаки, пытаясь изгнать эту негодяйку. А то зазеваешься, и она, коварная, опутает в миг, разбередит душу, игнорируя факты и доводы разума, а потом, иссякнув, оставит ни с чем.

Но… вдруг и вправду — найдут?

Отвернулась и смотрела на просвет меж деревьями, пока там не показались хмурый Тимур и неестественно прямая Линда, маг, гьярравары и Виктор, несущий на руках Мию. Встретилась с Витькой взглядом, но он лишь покачал головой.

Сердце, кое-как склеенное надеждой, разбилось вновь.

Глава 26

Линда

Рыжее пламя извивалось, танцуя, и девушка не могла оторвать от него взгляда. В огне мелькали топоры и мечи, искрами вспыхивали заклятия, в треске дров слышались крики и грохот, чудился запах — не дыма, а влажной земли и крови. Гудел, разливаясь в груди жаром и болью, голос, выводящий горькую песню о тех, кто не смог вернуться.

От каждой деревяшки с именем, что летела в костер, поднимались столбом искры, и в них виделись лица — так ясно, словно были живыми, здесь. Таор, Хравр, Ойстейн, Халле, Оден…

Она вздрагивала и забывала дышать. Широко распахнутые глаза пекло, а в груди что-то рвалось и кровоточило, но девушка не меняла позу, не отводила глаз.

Вспоминала.

Запоминала.

Она не видела, как погибли остальные, но Оден с Халле… память заботливо подкидывала картинки, словно впечатанные в мозг. Грязь и кровь, переломанные и пронзенные тела, искаженные от боли лица. Она моргала и пыталась вспомнить не то, как они умерли, а какими были при жизни. Хищная ухмылка жизнелюбивого Халле, широкий Хравр с мозолистыми ладонями, Оден… статный Оден, в ее глазах больше похожий на героя легенд, чем на реального человека. Ее первый противник на тренировке, воин, который всегда берег, поправлял и относился к ней уважительно.

Эти сильные и смелые люди умерли, а она — далеко не такая умелая и сильная, и, кажется, вовсе не такая уж смелая, — все еще тут.

Живет.

Дышит.

Надеется на что-то, рассчитывая прожить еще один день. Желательно — не такой, как сегодня.

Их день был долог, полон сожаления и страха, неясной тревоги и настороженности — все же шли они по темным землям, и за каждым кустом чудились внимательные глаза. А еще приходилось бороться со странным отупением. Адреналин боя схлынул, затем ушла нервная дрожь напряженных мышц, и тело… просто устало. Но отдых был непозволительной роскошью, и они все шагали и шагали, и так до позднего вечера, когда с ног не валились лишь самые стойкие.

Рейнар так и не пришел в себя. Он, в отличие от бессознательной Марины, застрял где-то на грани, его тело было напряжено, и верхом он сидел самостоятельно, только сильно склонившись к шее жеребца, почти лежа на нем. Снимали и укладывали его втроем, и пульс был слишком уж редок и тих.

Марго говорила, что воин справится, но Линде чудились в ее голосе нотки сомнения. Поделиться с ним силой подруга то ли не успела, то ли не смогла, и истерзанному организму приходилось рассчитывать лишь на себя.

До этого дня Линда даже не подозревала, что так привязалась к гьярвену. Она постоянно ловила себя на мысли, что ищет взглядом его мощную фигуру, ждет указаний и одобрения. Что скучает по тени усмешки в светлой бороде и рокочущему пению. Она не знала, что ведет этого человека, чего он хочет от них, но он, жесткий и строгий, стал очень близок.

И девушка от всей души желала ему жизни.

Правую ладонь тронули пальцы, сжали крепко, возвращая в реальность, и накрыло теплом.

Витька.

Когда-то это казалось едва ли не пошлостью: держаться на людях за руку, не отлипать друг от друга, словно нет другого времени и места. А сейчас… какая разница, как это выглядит, если ты нуждаешься в этих объятиях? Переплести пальцы, уткнуться носом в ключицу, ухом прижаться к плечу. И чувствовать, как утихает боль, и тревога разжимает когтистую лапу у сердца.

Просто дышать. Рядом с ним. И когда все успело так измениться?

«Данил»

Имя, прочитанное с деревяшки, полетело в огонь. Линда вскинулась, вырываясь из оцепенения.

— Я не верю, что он погиб, — хрипло выговорила она, выискивая того, кто посмел вырезать имя мальчика и бросить его в костер.

Горло саднило, словно она долго кричала, а не молчала весь вечер.

— Я тоже, — ответила Марго, встречаясь с ней взглядом.

В правой руке подруга держала кривой нож с рунной вязью. Когда она успела вернуться, Линда не поняла — до того Маргарита ходила к Марине, а теперь ее сменил возле девушки Ваня.

— Тогда зачем? Ты…

Линда прикусила губу, не решаясь озвучить то, как Марго встала на сторону мага в его решении уходить. А они… ничего не нашли. Даже Мия.

— Это не поминки, Лин. Это просьба к Йирасе. О заботе или… — Марго будто споткнулась, ноздри ее раздулись, она сглотнула, — о легком пути. Ее огонь — и жизнь, и смерть, начало и конец. И если просить о важном решении, о толчке в нужную сторону, то только ее — Деву Огня.

— И ты в это веришь?

— А ты — нет?