Дорога смерти

— Ну не знаю, вы больше на друзей похожи. Ну — у — у… может, с твоей стороны и видны чувства к Алекс, а вот с её стороны — нет, она немного прохладно к тебе относится. Не знаю, может, я неправа и мне это лишь кажется (все же я не знаток отношений, у меня вообще еще и парня—то не было), но это мое мнение. И будь у меня такой парень—муж, как ты, я бы глаз с него не спускала и каждую минуту твердила ему о своей любви и привязанности.

Я замедлил шаг и взглянул на Энджи. Она смотрела в небо.

— Ты правда не смыслишь в отношениях, Энджел. Давай замнем эту тему. Сейчас мне нужна тишина: я буду ставить ловушки.

Я нашел место, где было больше всего следов мелких зверьков, и принялся устанавливать ловушки, но мысли мои были далеки от охоты. Я не мог выкинуть из головы слова Энджи, они жужжали пчелиным роем в моих мыслях. Да что это я? Совсем расслабился: прислушиваюсь к словам малолетки. Девочка совсем ничего не понимает в отношениях, стоит ли прислушиваться? Глупости это… или все же нет? Черт! Да нет же! Я Алекс не безразличен — это видно невооружённым глазом, просто она не привыкла проявлять свои чувства… Успокаивая себя, я заглушил свои подозрения и настроился на охоту, но на душе остался неприятный осадок от слов Энджи — как бы я ни отмахивался, это задело меня за живое.

Я поймал двух зайцев и одну птицу, непонятного происхождения, но крупную. Несмотря на удачную охоту, настроение мое было мрачным, на сердце поселился холод. Энджи, напротив, пестрила энергией и позитивом, и это немного раздражало. Когда мы прошли половину пути до лагеря, она заговорила:

— А сколько тебе лет?

Она развернулась и посмотрела на меня, идя задом наперед — спиной к лесу и лицом ко мне.

— Мне двадцать два, а что?

Она пожала плечами:

— Да нет, ничего. А мне через пять недель шестнадцать исполнится — я уже взрослая.

Я ухмыльнулся и ущипнул ее за щеку:

— Ты еще маленькая, шестнадцать не показатель взрослости.

Она нахмурилась и потерла свою щечку:

— Ну ведь Алекс тоже младше тебя, но с ней ты как со взрослой обращаешься.

— Энджи, Алекс восемнадцать. Когда мы встретились, ей семнадцать было, но она вела себя взрослее нас с тобой, вместе взятых. Порой мне кажется, она старше меня: она очень ответственная. Вот когда похвалишься мне такими же достижениями, как Алекс, тогда и поговорим как взрослые люди, а пока наслаждайся детством, Энджи.

Больше Энджи не произнесла ни слова. Кажется, она надулась. Я не имел ничего против: тишина меня устраивала.

Леон уже крепко спал, когда мы вернулись, ужин его не интересовал: мальчик совсем вымотался. Тори и Алекс сидели у костра. Когда мы приблизились к ним, Алекс поднялась на ноги, подошла мне навстречу и забрала тушки животных:

— Мы с Тори займемся готовкой, а ты отдохни немного, Эйтор: ты все же не робот, тебе надо расслабиться. Вздремни немного, я разбужу, когда все будет готово.

Забота Алекс растопила лед в моем сердце, который образовался после разговора с Энджи. Я благодарно улыбнулся и, склонившись, коснулся губами впадинки за ее ушком. Она вздрогнула; я заметил, как её тело моментально покрылось гусиной кожей. Безразлична ко мне? Ага, как же! Так не реагируют на парня, который безразличен. Я самодовольно улыбнулся и кинул мимолетный взгляд на Энджи: её хорошее настроение пропало, она стояла в стороне и взирала на нас с Алекс с хмурым выражением лица. Все—таки, наверно, усталость сказалась и на ней.

Я решил прилечь — на пару минут, не больше. Присев, я наконец сосредоточился на себе и почувствовал, что моим ногам холодно. Сняв ботинки, я обнаружил, что они промокли. Взяв ботинки в руки, я внимательно их осмотрел со всех сторон. Все верно: они прохудились. Прекрасно просто! Я швырнул их в сторону и, плюнув на свои мокрые носки, вытянулся на спальном мешке во весь рост, блаженно вздыхая. Я прикрыл глаза рукой. Рядом со мной засопела Тэйни, в этот раз она ничего не поймала на охоте, только крутилась рядом со мной. Я вытянул другую руку и, нащупав ее мягкую шерсть, потрепал за ушком. Она немного покрутилась и устроилась под моим боком. Я окончательно расслабился. Последнее, что я помню перед тем, как провалиться во тьму, — это как смешно чихнула Тэй.

Кажется, прошла всего минута, как я уснул, когда меня разбудила Алекс. Я едва разлепил глаза. В голове словно долбили молотком, виски ломило от боли. Кое—как заставив себя подняться, я пошёл к костру. Аппетита не было совершенно, но нужны были силы, а без пропитания их у меня не будет. Насилу я заставил себя поесть, но отказался от горячего чая — вместо этого я выпил холодной воды: в горле была пустыня. Едва волоча ноги, я снова вернулся к своему спальному мешку, чувствуя боль в пояснице, лег на живот и, игнорируя свое непонятное состояние, провалился в сон.