Дорога цвета собаки

…Сегодня узнали из новостей, что королевское войско распущено. Его ратникам приказано сдать в суточный срок военные удостоверения, этим приказом власти Скира вынуждают нас прервать задание и мчаться в ближайший населенный пункт. Но боевого задания в прямом смысле этого слова нам с Белым витязем не давали. Это мы решили биться с врагом насмерть, Его Величество благословил нас, а военные чиновники снабдили нас необходимым снаряжением. Поэтому чехарда в составе королевского войска не может изменить наших планов. Думаю из написанного выше следует ясно, что Мартин Аризонский принимает решения один раз — прежде, чем приступает к действию.

Поэтому, какой бы приказ не последовал по истечении суток, мы с бывшим сотенным командиром Годаром продолжаем следовать велению долга.

С самого начала когда Скирские власти попустительствовали клеветнику, стало ясно, что в нас попросту не верят — в наши силы, в наши возможности в схватке с коварным и мстительным врагом. Опасения Скира понятны. Никто из нас не знает, на что может рассчитывать. Однако, передвинув фигуру на шахматной доске, профессионалы не просят разрешения вернуть ее на место. Мы же — не деревянные фигурки, хотя и служили в одном из составов войска которое является в руках политиках игрушкой отнюдь не потешной. Мы продолжаем надеяться, что войско обретет в будущем душу и свято дорожим честью мундира. Может быть, это прозвучит смешно или самонадеянно, но пока мы верим в суэнское войско оно не будет обесчещено.

И вот еще что… Это уж вовсе нескромно, но послушайте: пока я верю в Вас, господин Кевин, Вы живы.

2

Инерция прежней жизни еще жила в Годаре. Однако все кругом было присыпано пеплом. Предвкушение схватки с врагом давало ощущение собственной значительности, что подкреплялось союзничеством великого солнца, которое шествовало высоко над головою вровень — всегда, даже искушая избытком света. Физических сил хватило бы еще на то, чтобы валить каждый день по быку. Он словно вернулся в отрочество, когда мечта посвятить жизнь счастью общества и свято верил в его непорочность, но вернулся иным, скорее постаревшим, чем возмужавшим. Поздний юношеский вопрос: «А изменят ли хоть что-нибудь в мире мои старания?» сменился решением делать то, что зависит только от него. Впереди была достойная цель, решающий привал на пути, который струился раньше, как песок в морскую пучину. Бесполезный бег был остановлен. Но не чувствовал Годар в себе света, особенно в пору бессонницы, когда под брезентом палатки — эфемерной перегородкой между ночью и днем — сходила пена с его вожделений, облезала парадная позолота.

Вспоминая себя в двух составах войска, он нигде не видел в такие минуты своей пользы — всюду он был неуместен, зачем-то мешался под ногами, огорчался и радовался как бы сам по себе и сам для себя, по ничтожным поводам.

После двух таких ночей Годар стал тщательнее следить за обмундированием, бриться, как и Мартин, каждое утро, а не через день, как раньше. Выкроил он время и для регулярного ухода за конем — без внутренних ссылок на отсутствие настроения. Тем более, что с Мартином они стали говорить реже, потому что встречались, в местах, где гряда холмов, поделившая пополам территорию, на которой искали дракона, прерывалась ненадолго равниной. Обычно Годар, заметив прогалину в кряже, перебирался на территорию Мартина и они делали привал. Или просто обменивались впечатлениями. Либо, продолжая двигаться каждый своей тропой, приветствовали друг друга издали. Обе стороны разделенной дороги отличались одинаковой проходимостью, поэтому шли они не видя друг друга, вровень.

Если же Годар обгонял Зеленого витязя, то дожидался того у перевала. Мартин, однако, опередив его, задерживался не часто. И никогда не приходил на его половину дороги.

Однажды Годар, будучи уверен, что шел с опережением, прождал его возле расступившихся холмов дольше обычного, а когда, забеспокоившись, перешел по ту сторону кряжа, заметил Зеленого витязя впереди, недалече. Привалившись плечом к валуну, тот делал записи в блокноте. Значит, он нарочно обогнал его, чтобы выиграть время для привала в одиночестве. Годар заподозрил, что Аризонский избегает его.