Дорога в вечность. Иудей

– А зря, – раздался голос у Кости за спиной.

Адреналин стремительно ударил в голову. Руки автоматически сжались в кулаки.

«Не бойся, – думал про себя Колесников. – Страх – убийца разума».

Тёмная фигура впереди медленно приближалась. Расстояние сокращалось.

«Бей первым, – подсказывал внутренний голос. – Закрывай спину и не жди».

Костя сделал пару шагов навстречу, до боли сжав кулаки, и молниеносно ударил. Человек пошатнулся, отошёл назад, пару раз тряхнул головой и опять пошёл навстречу.

«Вот гад!» – звенело в ушах у Колесникова.

Подняв повыше руки, он стал двигаться к противнику, дабы нанести ещё один удар. Острая боль в затылке заставила забыть всё на свете. Он провалился в иной, тёмный мир, где нет страха, унижения и тревоги.

Сознание вернулось вместе с сильными ударами ногами по телу. Заставил себя открыть глаза и увидел три тёмные фигуры , которые с невероятной жестокостью его били.

– Вот тварь! Пацаны, он мне, кажется, нос сломал! – кричал тот, что бил сильнее всех.

– Шманайте по карманам и смываемся.

Стоящий справа шустро нагнулся и полез к Косте в карманы.

– Пацаны, мобила нехреновая, – прошипел он, продолжая рыскать дальше.

– Не базарь, менты услышат, шманай быстрее.

– Ха, братва, зацените – у него перс на пальце, походу не делявый, – сказал тот, кому сломали нос.

– Снимайте!

Перстень, который был у Колесникова на безымянном пальце, подарила ему мама на восемнадцатилетие. Для него он был символом молодости и дорогой памятью. Он не снимал его вот уже тринадцать лет. Из последних сил Костя попытался вырвать руку, но попытка была безуспешной. Почувствовав острую боль в области головы, он понял, что кольцо ему не спасти.

– Лежи, шакал, и не рыпайся! Димон, чего так долго паришься? Снимай и сваливаем, – доносились голоса в темноте.

– Да прилип перстень, как банный лист к заднице! Зараза!

Костя снова попытался вырвать руку из цепких лап шпаны.

– Да он заколебал дёргаться, паскуда! Дайте ему промеж глаз.

Острая боль пронзила тело – такая, что невольно наворачивались слезы. Безвыходность и злость рвали сердце изнутри.

– Отойдите от человека, безбожные окаянные псы! – послышался голос в нескольких метрах от лежащего журналиста.

Удары прекратились.

– Менты! – крикнул тот, который так безуспешно пытался стянуть перстень.

– Да чё ты впариваешь, какие менты?! Ты на него посмотри – у него платье, как у выпускницы школы, и мешок, как у бомжа. Какие на фиг менты?!

– Дед, свалил бы ты по-тихому отсюда, а то как бы тебе двигалку не перебили, – прошипел третий, которого до этого слышно не было.

– Как ты со старым человеком разговариваешь, сопляк? Был бы я твоим отцом, мигом бы на тебе лозу сломал. Пошли вон отсюда, стервятники! – прогрохотал бас старика.

– Всё, бомжара тупоголовый! Щас мы и тебя относкуем по полной, чтобы не гавкал громко.

Разъярённые парни двинулись в сторону деда.

С большим трудом Колесникову удалось подняться на ноги и упереться руками в стену. Боль мешала двигаться, каждый шаг давался с большим трудом. Он посмотрел на человека, который вмешался в драку, защищая его, и понял, что ему нужно помочь, иначе его ожидает та же участь.

Попытался сделать шаг, но острая боль сразу же остановила все попытки.

– Ну что, дедуля, страшно? – сказал, видимо, Димон.

– Да чтоб меня дьявол перевернул и ударил о землю, если мне бояться мерзких подонков! – с этими словами старик с неимоверной силой схватил Димона за шиворот и швырнул вперёд, да так, что бедолага пролетел в воздухе метров пять.

Колесников не поверил своим глазам. Такая сила и ловкость в таком преклонном возрасте – это невероятно!

– Ну, кто следующий? – пробасил защитник.

Остальные члены шайки впали в ступор.

– Кто следующий, я спрашиваю?

Желающих не нашлось. Один из парней, пытаясь оправдаться, заикаясь испуганно заговорил о том, что он тут ни при чём, что попал сюда случайно – и бросился бежать, а остальные за ним.

– Вон отсюда! Чтоб духу вашего не было! – крикнул им вдогонку дед.

На тёмной, пустынной улице его голос прозвучал, как раскат грома.

Наблюдая за этой картиной, Костя присел – неимоверно болела голова. Где-то в подсознании появилась радостная мысль о совершенной мести над подонками – пускай не им, а посторонним человеком, но всё же они тоже почувствовали боль.

Услышав тяжёлые шаги, приближающиеся к нему, он поднял голову.

– Здесь живёшь? – услышал вопрос деда.

– Да, – с трудом ответил Костя.

Тело пульсировало от боли, разрывая его на части. Казалось, что он не сможет ступить и шагу.

– Ну подымайся, парень, пойдём. Какая квартира?

– Двадцать шесть, – только успел ответить Костя и потерял сознание.

Треск будильника вернул его в реальность. Обнаружив себя в собственной постели, несколько минут Колесников лежал, уставившись в потолок, и не мог понять, что произошло. Решив, что это дурной сон – и драка и дед, который швыряет людей на несколько метров и награждает такими оплеухами, что сбивает с ног – он привычными движениями, бодренько, как ему показалось, начал подыматься… и тут же бросил эту затею. Тело обожгло сильной болью, в голове застучало, и он тут же лёг обратно.

– Что за чёрт?!