Дорога великанов

– Вот, что ты сделал.

Он ждал, что я отведу глаза. А я взял фотографии одну за другой и всмотрелся в них. С тех пор как я уехал, старики не сильно изменились. Слегка побледнели, слегка одеревенели, ничего особенного. Я поразился тому, насколько зримая реальность противоречит идее возможного воскрешения.

– Почему ты это сделал?

Я глубоко вздохнул, и коп, наверное, решил, что я готовлюсь к длинной речи.

– Я хотел понять, как это бывает. К тому моменту я уже около двух недель воображал ощущения от убийства собственной бабушки. Это была навязчивая идея. Я думал об этом – и это произошло. Иногда мне хотелось этого больше, иногда меньше. Когда я убивал бабушку, я не задавался никакими вопросами: очевидное желание взяло верх над рациональностью. А вот дедушку я никогда не хотел убивать. Меня вынудили обстоятельства. Он слишком зависел от старухи. Если бы я оставил его в живых, он страдал бы до конца своих дней.

– А ты подумал о боли, которую ты им причинил? О боли, которую причинил отцу?

– Скажу вам честно: я должен был убить бабушку – и меня не интересовало, прав я или нет. Вот старика мне жалко. Что касается отца, я сделал ему одолжение. И хотя я не в состоянии объяснить почему, мне кажется, я оказал отцу огромную услугу. Разумеется, сейчас он в шоке, но спустя несколько недель, когда всё поуляжется, положительные моменты всплывут на поверхность, как утопленник, прошу прощения за сравнение. А где мой отец?

– Напротив, в баре. Он не хочет тебя видеть. По крайней мере, пока. Он переправляет тела в Лос-Анджелес. Сказал, вернется, когда мы определимся, что с тобой делать.

– Вам стоит присмотреть за ним.

– Почему?

– Он начинает пить, как только его что-то мучает. И выпить он может много. Вы видели: он тоже не маленьких размеров.

– Мы связались с твоей матерью.

– И что?

– Она сказала, что не удивлена. Сказала, ты давно задумал убийство и уже обезглавил кота.

– Если бы все мои однолетки, отрубавшие головы котам, убивали своих стариков, вы могли бы закрыть дома престарелых.

– В общем, ваша мать ждет решения суда – она не приедет в ближайшее время.

– А что решит суд?

– Тебя осмотрит эксперт. Поскольку ты несовершеннолетний и тебе меньше шестнадцати, эксперт должен решить, отвечаешь ты за свои действия или нет. Затем калифорнийский орган по делам молодежи определит, куда тебя девать: в тюрьму или в психиатрическую лечебницу. Я не вполне понимаю, что происходит, я впервые сталкиваюсь с двойным убийством, совершенным подростком. Почему ты сдался?

– У меня не было сил двигаться дальше. Я люблю ехать по дороге: могу путешествовать дни и ночи напролет – а затем словно чувствую торможение, резкое торможение. Я всегда был замкнутым человеком. Но когда я ощущаю свободу, спустя несколько дней головокружение напоминает о том, что я не создан для нее. И тем не менее я готов убить любого, кто покусится на мою свободу. Собственно, так я и поступил с бабушкой. Убийство подарило мне двое суток свободы.

– Думаешь, оно того стоило?

– Да.

13

Какое-то время он просто проводит в ожидании, затем видит в дверном проеме ее одутловатое лицо. Она тяжело вздыхает. Она смущена. Из-за себя, из-за своего груза, из-за всего.

– Они каждый раз заставляют меня подписывать этот формуляр, поэтому я опаздываю.

– Какой формуляр?

– О том, что я не буду жаловаться на тюремную администрацию, если вы на меня нападете.

Он смеется:

– Если бы я на вас напал – вы бы уже ни на кого не смогли пожаловаться.

То ли ей не смешно, то ли она не показывает своих эмоций.

– Однажды ко мне пришел тип из ФБР, и я сказал, что собираюсь его задушить. Он позвал на помощь, но никто не откликнулся. Смена караула, время обеда и всё такое. Он заявил, что вооружен; я ответил, что с оружием в тюрьму не пускают даже сотрудников ФБР. Он пролепетал что-то о военных искусствах, которыми занимается, и, увидев, что меня это не впечатлило, описался. Когда за ним явились, у него вокруг причинного места красовался прекрасный желтый ореол. Надо было видеть, как мужик в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке, с безупречной стрижкой, косолапил, чтобы скрыть свой стыд. Охранники здорово потешались. Они знают: я спокойный парень.

Он взглянул на груду книг, которые она тяжело опустила на разделявший их стол.

– С днем рождения! – прошептала она.

– Откуда вы знаете, что сегодня мой день рождения?

– Я родилась в тот же день, что и вы, только с разницей в четыре года.

Она краснеет, словно извиняется за совпадение.

– То есть вам пятьдесят девять лет. Так я и думал. Чем больше вам лет, тем меньше остается времени на жизнь и на скуку. Я не осилю все эти книги.

– Делайте, как считаете нужным: это просто предложение. Все уже привыкли к вашей скорости…

– Я начал писать.

– Писать?

Она вздрогнула.

– У меня не берут литературную критику, поэтому я взялся за роман. Автобиографический. Не знаете издателя, который заинтересовался бы?

Она переспрашивает:

– Писать?

Он раздраженно кивает.

– Вы собираетесь рассказать всё?

– Это большой вопрос. Я соглашусь на публикацию, только если мой текст напечатают целиком.

– Я понимаю. Проблема в том, что…