Дорога войны

– Чего изволят господа преторианцы? – прогнулся держатель таверны.

Друзья заказывали по очереди. Ресторатор едва поспевал ставить закорючки на вощеных дощечках-церах, бросая на посетителей косые взгляды. Сергий уловил его настроение и выложил на стол пару денариев – жалованье преторианца позволяло не отказывать себе в маленьких удовольствиях. Хозяин и деньги моментально испарились, зато из кухни повалили рабы с подносами. Они уставили оба стола и удалились. Последним явился раб-виночерпий, он притащил фалернское в глиняных бутылках с узкими горлышками и топор. Разрубив пошире устья, запечатанные гипсом, раб опорожнил сосуд в широкий кратер, похожий на серебряный тазик, смешал вино с водою по эллинскому обычаю и разлил по чашам.

– Ну, за нас! – произнес тост Гефестай.

Друзья основательно приложились и хорошенько закусили.

– А я, – сказал Эдикус, уплетая шматик копченого сала из Галлии, – почти не вспоминаю прошлое… которое теперь далекое будущее. Да и когда вспоминать? Вечный бой! Сначала парфян лупили, потом мы же их защищать взялись, на римлян перекинулись. Потом нас в гладиаторы записали, хоть мы об этом и не просили, и началось – претория, зачистка территории. Консулярам намяли по организмам… – Чанба бросил взгляд на Сергия. Роксолан в тот раз потерял любимую девушку, ее убили, когда преторианцы зачищали Рим от наемников четырех консуляров. Но кентуриона-гастата не посетило тошное воспоминание.

– Да-а… – протянул он. – Были схватки боевые…

– Да говорят, еще какие! – воскликнул Эдик, воодушевляясь.

– А как мы тебя в Мемфисе искали… – ухмыльнулся Гефестай. – Помните?

– В пирамиде? – Губы кентуриона поползли в улыбку.

– Ха! Это ты по пирамиде шастал, а мы снаружи бродили, тыковки чесали – и как нам тебя оттуда выковырять? Помнишь, – обратился сын Ярная к сыну Тиндара, – как я ту плиту поднял? Один! А весу там было – о-го-го сколько! Глыба! И ничего, осилил, есть еще в чем моще держаться, – гордо закончил он.

– За это надо выпить, – сообразил Чанба.

– За что? – озадачился Ярнаев сын.

– Да ты пей, пей… Ну, за победу!

Роксолан выхлебал полную чашу – и задумался. Интересная штука жизнь. Как в ней всё забавно поворачивается…

Искандера с Гефестаем он знал с детства, вместе в школу ходили, на одной погранзаставе росли. Ага, знал. Про то, что они оба родом из древней Парфии, эти наперсники детских забав молчали, как партизаны. По-настоящему Искандера звать Александрос Тиндарид, он родился в первом веке нашей эры в семье эллинского купца, потомка воина, ходившего в фаланге Александра Македонского. А Гефестай и вовсе подданный кушанского царя…

Отца Александроса убили кочевники, напавшие на караван, и мальчика с матерью отдали в рабство за долги. Гефестая родня поместила в монастырь к митраистам, откуда тот сбежал – и шатался без призору. Так бы и сгинули, наверное, маленький невольник и бродяжка, но нашлись добрые люди, подсобили: переправили в двадцатый век, заповедав хранить великую тайну Врат Времени (высоколобые физики назвали бы их не так вычурно, но так же непонятно – «темпоральным тоннелем»)…

Расскажи ему кто о Вратах «до того как», он бы только переморщился от такой заезженной фантастики, отстойной и даже пошлой, но все было по правде.

Врата открывались раз в полгода, связывая храм Януса в парфянской крепости Антиохии-Маргиане с пещерой в горах Памира – тогда еще на землях Таджикской ССР…

Дав себе слово не увлекаться спиртным, Сергий щедро плеснул в чашу неразбавленного фалернского – это вино было густым и крепким, горело не хуже виски.

– Закусывать надо, – тут же заметил Искандер.

– Закуска градус крадет, – улыбнулся кентурион и выцедил фалерн. Нутро прогрелось, в движениях появилась плавность. Сергий посмотрел на Эдика.

С Чанбой он подружился уже после школы, в Сухуми, куда перевели его отца-пограничника. Эдик Чанба люто комплексовал из-за своего «ниже среднего» и потому терпеть не мог высокого Сергея Лобанова. Но гадская перестройка так все переворошила, так перелопатила. Больше года им пришлось воевать с грузинами, бок о бок, спина к спине, а после хоть песню пой: «Русский с абхазом – братья навек!»

Вместе дослужили в армии. После дембеля Сергей Лобанов занялся автосервисом, открыл «ооошку» и взял к себе Эдика Чанбу – тот в механике был бог.

Сергей уже и забыл давно, как был начальником, но вот его бывший подчиненный любит при каждом удобном и неудобном случае напомнить, кто из них «босс и эксплуататор», а кто «угнетенный пролетарий»…

– Слышь, Александрос, – сказал Сергий, – а ты сам-то как – по тому времени ностальгируешь?

– Безусловно, – кивнул наперсник детских забав. – Даже беспредельные девяностые у меня вызывают сладенькую тоску. Ничего удивительного – в школу я пошел в СССР, в мединститут поступил в РФ – вот я когда жил. Младенчество не в счет…

– О, Ардвичура-Анахита! – вздохнул Гефестай. – Быстро же я тогда допер, что с нами приключилось! Классу к девятому, наверное. Индукция и дедукция! Сашке рассказываю, а он не верит, хихикает только. Что ты хочешь? Темный был, зашуганный…