Дорогая, я не изменю(сь)

Я была накрыта одеялом с головой и, негромко посапывая, следила за ним через маленький просвет: он взял с кресла свои вещи, на цыпочках вышел из комнаты, в коридоре послышался шорох. Спустя пару минут он вернулся уже одетым и… с пустым ведром. Аккуратно положил его на пол, затем что-то достал из кармана брюк и подошел к креслу.

С замиранием сердца наблюдала, как он чиркнул зажигалкой и поднес ее к накидке…

Когда кресло объяло пламенем, Герман повернул голову и задержал на мне взгляд – взгляд, который словно не принадлежал ему: никогда прежде я не видела в глазах мужа столько холода и ненависти…

И он вышел из комнаты.

Под одеялом набрала полную грудь воздуха, прижала к лицу дрожащую руку, соскочила с кровати и бросилась к окну. Понимала: я должна все сделать на одном дыхании. Если сделаю вдох, то уже не выберусь из этой комнаты никогда.

Почти теряя сознание от нехватки воздуха, я с третьего раза попала в дырку и вставила в нее ручку. Окно открылось.

Слава богу, высота первого этажа не стала для меня преградой – я в два счета оказалась на улице и даже находясь в панике догадалась закрыть за собой окно.

Нагнувшись, пробежала вдоль дома и, притормозив у окна коридора, с секунду наблюдала, как Герман держал одной рукой дверь комнаты, а другой – зажимал нос.

Через мгновенье я оказалась у машины. Выглянула, убедилась, что его нет, и еще через одно мгновенье выскочила за калитку.

Знаете, страх блокирует все остальные чувства: на улице было не больше трех градусов, я была босой и в одной сорочке, но не помню, чтобы тогда я чувствовала холод. И когда бежала по дороге через лес, и когда выбежала на трассу.

И только сев в машину пожилого мужчины, который не проехал мимо моих отчаянных криков: «Умоляю, помогите!» я ощутила, как сильно горели мои ступни. Кожа была ледяной, меня трясло как на электрическом стуле.

– Бог ты мой, что с вами? – испуганно смотрел на меня мужчина.

– Прошу вас, отвезите меня в город, – разрыдалась я.

– Позвонить в полицию?

И, не дожидаясь ответа, он вытащил из кармана телефон и набрал короткий номер.

– Вот же а… Связь не ловит! – сжал губы мужчина. – Ну, ничего, сейчас отъедем чуть дальше, там должно быть нормально. – Он торопливо снял с себя куртку, подал ее мне и прибавил скорость.

Задавал мне какие-то вопросы, но я не смогла выдавить ни слова. От шока и холода колотило так, что зубы отбивали чечетку.

Мужчина снова набрал номер и выругался, что все еще не было сети.

– Давайте проедем в полицейский участок. Через пару километров будет отворотка на Ивантеевку, – вдруг сказал он.

– Ивантеевка? – уставилась на него я.

«Точно! Это же дорога на Ивантеевку!»

– Отвезите меня туда, – крикнул я. – Там… там есть деревня в трех километрах от города, в ней живут мои родственники. Я буду вам очень благодарна. – И вцепилась в его руку. – Я заплачу вам, как приедем туда, обещаю.

«Крестная наверняка сейчас дома. Вместе с ней вызовем полицию и поедем обратно к рыбацкому дому. Степанова задержат, потом – посадят. Обязательно посадят. Эта сволочь за все ответит», – стуча зубами, думала я.

Крестная разом побелела, когда увидела меня в одной сорочке на пороге своего дома. Закричала от страха:

– Поля! Ой, ой, – схватилась она за сердце. – Полечка, милая, что с тобой? Почему ты в таком виде?

На крик прибежал ее муж.

Дядя Ваня вылетел на крыльцо в одних семейках и с ружьем наперевес.

Глава 31. Все продается и все покупается

Полина

Когда крестная с трудом уговорила дядю Ваню положить ружье, он накинул куртку и, по пути вынимая из кармана бумажник, спустился к водителю.

– Простите, я не могу остаться до приезда полиции, у меня командировка. Запишите мой номер. Я готов пойти как свидетель, – крикнул мне мужчина.

Крестная записала номер, мы вошли в дом, и там мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, отогреть ноги и только тогда, задыхаясь от слез, я смогла рассказать обо всем, что произошло в рыбацком доме.

– …Потом я открыла окно и выбралась на улицу, – дрожащим голосом закончила я, сжала в руках кружку с горячим чаем и подняла мутный взгляд на крестную. – Я видела через окно, как он держал дверь в комнату, чтобы я не выбралась…

Слезы градом хлынули из распухших глаз, и я больше не смогла сказать ни слова. Закрыла ладонями лицо и разрыдалась.

– Вот мразь! – выплюнул дядя Ваня. – Ну, я его… Голову на забор повешу!

Крестная всхлипнула.

– Полечка, милая моя девочка, я бы не пережила если б с тобой что-то случилось. – И крепко обняв меня, расплакалась в плечо.

– Дядя Ваня, вы полицию вызвали? – осипшим голосом спросила я.

– Полицию, – вздохнул он и закатил глаза. – У меня в прошлом году гараж спалили. Сосед решил отомстить за то, что я ему, видите ли, мешал спать, когда утром газон косил. Прямо при мне поджог его, зараза! И что думаешь? – вскинул брови дядя Ваня. – А не доказал я его вину! Полгода выходил в полицию, все без толку. Свидетелей нет, улик нет, значит, и поджога не было. Сам сгорел мой гараж, понимаешь?

– Вы думаете я тоже не смогу доказать его вину? – испуганно округлила глаза я.