Дорогая редакция. Подлинная история «Ленты.ру», рассказанная ее создателями

Когда позвонил Слава, мы с моей будущей женой ехали в такси домой из каких-то гостей. Он сказал, что в Театральном центре на Дубровке происходит что-то непонятное, и что если я хочу, то могу туда поехать, позвонить оттуда в редакцию и рассказать, что там делается. А мы как раз за несколько дней до этого ходили на мюзикл «Норд-Ост», и я знал, что мы проезжаем совсем недалеко от него. Я просто вышел из такси и поймал машину в обратную сторону – на Дубровку. Когда я подъехал, оцепления как такового еще не было, но все уже говорили про террористов и захват заложников. Рассказывали про выстрелы. Я прошел через небольшой дворик и огороженный заборчиком то ли склад каких-то стройматериалов, то ли конструкций и пролез прямо к самому зданию. Внутри было тихо, и несколько минут я размышлял, не забраться ли внутрь – окно первого этажа недалеко от меня было раскрыто. В это время сзади ко мне стал аккуратно подбираться и занимать позицию немного в стороне от меня снайпер. Он меня видел, но интереса ко мне не проявил. Видно, на террориста я не походил даже в темноте. Переглянувшись с ним еще разок, я решил, что лучше мне оттуда ретироваться и обойти здание с другой стороны – может, там что-то происходит. Тут позвонил Славка, я доложил, что у меня все тихо, и рассказал про окно. «Я те полезу», – отрезал он и велел двигаться на улицу Мельникова, куда уже подтягивались другие ребята из ночной смены.

Выбравшись из дворика, я оказался уже за оцеплением из милиции и солдат, которое успели выставить, и стало понятно, что обратно меня никто не пустит. На месте встречи были Вася Логинов, Сергей Сергеевич, еще кто-то. Мы пообсуждали, как быть, а потом решили разойтись и побродить. За оцеплением толпились журналисты с камерами, зеваки, было много людей, у которых в заложниках оказались родственники и близкие. Было очевидно, что никто не понимает, как относиться к происходящему. Запомнился парень, который с какой-то дворовой бравадой рассказывал, что он тут не просто так: у него жена в заложниках, а его не пускают, и тут же добавил зачем-то, что они женаты только два года. Уже под утро, когда я наблюдал за подъездом театрального центра с крыши жилого дома напротив вместе с оказавшимся там же фотографом «ИТАР-ТАСС» или РИА Новости, мы услышали несколько выстрелов в здании, а потом мне рассказали о жившей неподалеку девушке, которая как-то проникла внутрь и набросилась на боевиков со словами, что, мол, вы тут устраиваете в моем районе, какие же вы кавказцы, немедленно отпустите всех, тут же женщины и дети! Девушку просто застрелили.

Ночью с 25 на 26 октября я почему-то решил, что штурм будет обязательно сегодня и снова поехал к «Норд-Осту». Пробраться на крышу того же дома не получилось – теперь выход закрывала массивная решетка с висячим замком. Зато меня пустили в квартиру первого этажа. Хозяева с заспанным мальчишкой как раз выходили на улицу, потому что им было страшно оставаться дома. Их окна выходили на театральный центр, а подъезд – на противоположную сторону. Все пространство между домами было наглухо оцеплено, и лучшего места для наблюдения представить себе было трудно. Хозяйка пускать меня сперва не хотела, но я показал паспорт и пресс-карту и объяснил, что мне действительно нужно – и что, если они меня не пустят, я пролезу еще где-нибудь. Женщина сказала: «Только осторожно» – и закрыла железную входную дверь, оставив меня внутри. Я разместился у окна в детской, пробитого в нескольких местах. Напротив него стояла кровать, на смятом одеяле со львенком из мульт-фильма поблескивали мелкие осколки оконного стекла. Спавшего в ней мальчишку лет восьми не задело чудом.

В то время мы еще не знали, как надо работать в таких ситуациях. Я сообщал в редакцию по телефону обо всем, что происходило во время штурма. Редактор ночной смены аккуратно записывал полученные от меня сведения, а потом… дожидался, когда о том же самом сообщат информагентства, и только после этого давал информацию на сайт со ссылкой на корреспондентов других изданий.