Дорогами тысячелетий

Граф внимательно слушал, положив большие руки на стол, чуть приподняв голову и расправив плечи.

Рощин отложил письмо:

— Бунин мне чем-то напоминает вас, Алексей Алексеевич!

— Что? Так же хорохорится? — подняла брови Наталья Владимировна.

— Точно! На людях держится гордо, выпячивает грудь, высоко задирает подбородок и пронизывающе, чуть презрительно, на всех поглядывает. А дома, под настроение, смены мыслей и чувств, выглядит то постаревшим, то вдруг совсем молодым; и может неожиданно, как и Алексей Алексеевич, сесть за рояль…

— И спеть «Прощай, японская война…». Как интересно!

Наталья Владимировна, когда кто-либо говорил глупость или позволял бестактность, неизменно твердила: «Как интересно!» ovr

Рощин, уже выпивший не одну рюмку водки, не понял намека.

— И свой халат из верблюжьей шерсти Иван Алексеевич носит на ваш манер, правда, на голову почему-то надевает широкополую шляпу…

Всегда точный Рощин однажды вдруг задержался на целых двадцать минут. Пришел он возбужденный, посмеиваясь, извинился за опоздание.

— Изучали? — Рощин кивнул в сторону лежащей на столе «Правды». — Жалко небось? Вы ведь на Дальнем Востоке воевали. Не водичка из центрального отопления капает, а лилась русская кровушка. В одном Порт-Артуре двадцать шесть тысяч полегло, а сколько под Мукденом? Или царских солдат и офицеров не жалко? Так пусть посчитают тысячи и тысячи убитых советских воинов, которые раздавили в течение десяти дней лучшую Квантунскую армию японцев! Ведь это река крови! Ради чего? Чтобы сейчас все передать китайцам, ходям… Эх! — и уставился на Игнатьева.

Граф посерьезнел, взял было газету и тут же бросил обратно:

— Там, наверху, — он поднял к потолку палец, — хотят укрепить дружбу советского народа с китайским и его великим вождем Мао Цзэдуном…

— Отдали Квантунскую область, территорию, равную Германии, преподнесли на блюдечке КВЖД! А знаете, сколько она стоила? Триста семьдесят пять миллионов. Сто пятьдесят восемь тысяч за каждую версту, построено девять тоннелей, из коих «Большой Хинган» более трех километров.

— Но, Николай Яковлевич, ведь это не наша территория, потому мы и вернули ее Китаю, как братской социалистической стране. Мао Цзэдун «осуществляет соединение марксистско-ленинской теории с китайской антиимпериалистической революцией и является знаменосцем китайского и советского народов»…

Игнатьев поднялся, направился в кабинет и вскоре вынес два тома в суперобложке с посвящением автора и вложенным письмом со словами:

Вот письмо от Степанова Александра Николаевича, послушайте:

Многоуважаемый, Алексей Алексеевич!