Дорогами тысячелетий. О чем поведали письмена

Новая попытка прямого сопоставления этрусского и албанского языков, которую делает Э. Майани, изобретательная и остроумная, все же, по мнению советского ученого А. Кондратова, оказалась снова несостоятельной.

Наиболее распространенная ошибка исследователей, пытавшихся подобрать родственный этрусскому язык, была в том, что они устанавливали значение этрусских слов по внешнему созвучию со словами ключевого языка.

Смешанный комбинаторно-этимологический метод использовал для интерпретации этрусского языка В. Георгиев. Значения слов и морфем он определял, исходя из самого текста, то есть комбинаторным методом. А затем на базе установленных вполне достоверно значения и происхождения слов этрусского языка выявлял черты, общие с другими, предположительно родственными языками.

В. Георгиев пришел к выводу, что фонетическая структура этрусского языка очень похожа на структуру армянского. Это сходство он объясняет тем, что прародиной этрусков была область Трои — северо-западной части Малой Азии, где жили и фригийцы, от которых согласно античным данным произошли армяне. Ученый считает, что по своим характерным чертам этрусский язык — индоевропейский, хотя, аналогично хетгскому, и включает неиндоевропейские элементы.

И все же эта гипотеза не имеет достаточной аргументации для безоговорочного включения этрусского языка в индоевропейскую семью. Только дальнейшее накопление фактов решит этот вопрос.

Впереди у этрускологов гигантский скрупулезный труд, взлеты и неудачи, и… «вдруг билингва»!

А пока новые сообщения. Последнее появилось во втором (январском) номере бюллетеня Болгарского телеграфного агентства за 1976 год, в котором говорится, что академик В. Георгиев стал известен «открытием в языковой истории человечества — прочтением этрусской письменности».

Нет науки без латыни

В заглавии — крылатое латинское выражение. Одно из великого множества. Чуть ли не каждый день мы употребляем эти выражения, считаем их своими, привычными и даже не задумываемся над тем, что родина их — Рим. А все потому, что они лаконичны, емки и бьют, как говорится, не в бровь, а в глаз. Ведь действительно нет науки без латыни.

Еще в средние века латынь была международным языком ученых и дипломатов. Сейчас латынь считается мертвым языком. В наши дни ни в одной стране мира нет такой общности людей, определенного народа, для которого латынь была бы разговорным языком.

Но этот язык не исчез бесследно. Напротив, ни одному языку, пожалуй, так не повезло. Он напоминает о себе во всех языках мира. Латынь — настоящий кладезь научной и технической терминологии, без нее не обходятся биологи, медики, филологи…

Почему именно научной и технической? В отличие от разговорной речи научная, как известно, требует большой точности. Там нужно не просто слово, а термин. В своей речи мы часто пользуемся словами, которые могут иметь несколько значений. Но в каком из значений употребляется в данный момент, например, слово насолить, мы понимаем из контекста. Наука с этим смириться не может. Она требует одного конкретного значения. Если уж применяется слово класс, то только в значении определенной ступени, разряда или группировки, например, класс млекопитающих

.

Благодаря такой точности научная терминология доступна людям, разговаривающим на разных языках. Однозначное слово без особых трудностей переводится с одного языка на другой. Причем этим не обязательно заниматься людям. Перевод могут выполнить машины по заданной программе. (Большое количество терминов звучит одинаково во многих языках, они международны. Возьмите хотя бы слова минимум, максимум, интернациональный, эффект, интерес. Им соответствуют подобные по содержанию и звучанию слова в английском, немецком, французском, испанском, польском и других языках. А все потому, что вышли они из латыни.

«О времена! О нравы!» — восклицаем мы, если в чем-то разочарованы или чем-то огорчены, нисколько не смущаясь тем, что эти слова впервые произнес римский сенатор Марк Туллий Цицерон, выступая с обличительной речью против Катилины.

А уж что выражение «конец — делу венец» латинское, мало кто знает. Многие удивляются: «Как, а разве не русская пословица?» Это лучшее свидетельство того, как органично латынь вошла в наш язык. Мы даже не ощущаем ее чужеродности.

Таких латинских выражений много в нашем лексиконе: «отец семейства», «благие намерения», «что позволено Юпитеру, не позволено быку», «повторение — мать учения» и многие другие. Они делают нашу речь сочной, эмоциональной, выразительной.