— Последний раз вроде я выдавал тебе зарплату, — подтвердил Гуднайт и сам налил себе кофе, поскольку Мули не удосужился сделать это. Вскоре на сковороде шипел и потрескивал бекон. Подошел Уилли Баском и взял предложенную ему кружку кофе. Сапоги он натянул, но был не рад столь раннему подъему.
— Я думал, что мы начнем клеймить не раньше завтрашнего дня, — протянул он. — Наверное, я просчитался на день.
— Нет, мы клеймим завтра, — сказал Гуднайт. — Я не люблю уклоняться от работы, но это всего лишь клеймение, и вы справитесь сами.
— А почему бы и нет, — согласился Уилли Баском.
— Куда вас несет в такую погоду? — спросил Мули, как все повара, страдающий любопытством. Он вовсе не считал, что вмешивается в чужие дела, он просто не признавал существование каких-либо дел, которые бы не касались его.
— Я еду охотиться на волков, — сообщил Гуднайт, покончив с беконом и допив кофе. Ковбои только начинали выползать из своих постелей.
— Бисквиты будут готовы через несколько минут, — сообщил Мули. — Вы можете подождать и еще немного поесть — все равно в такой темноте нельзя разглядеть волка.
— Нет, обойдусь без бисквитов, — ответил Гуднайт.
Несмотря на непогоду, ему не терпелось отправиться в путь. Под седлом у него стоял его лучший конь, крупный чалый по кличке Лэси. От попоны на коне шел пар от таявшего на ней снега.
— У него при себе пистолет, — заметил Мули, когда Гуднайт вышел. — Больше я не стану предлагать ему бисквиты, если он будет вечно спешить.
— Я уже пять лет не видел его с пистолетом, — удивился Уилли Баском.
Когда ковбои закончили завтракать, Гуднайт проехал на юг уже много миль. Снег усилился, но он не замечал его, слишком занятый своими мыслями.
13
В Охинагу Мария пришла на окровавленных ногах. От железной дороги, по которой поезд увез семерых женщин на восток, ей пришлось идти босой. Кондуктор вначале не хотел брать их, но потом сжалился и не оставил женщин умирать на морозе.
К тому времени ботинкам Марии пришел конец. Мокрый снег и острый лед сделали свое дело, и они развалились. Мария разрезала мешок, в котором несла вяленое мясо, и обмотала им ноги, но мешковина была тонкой и износилась после нескольких миль пути.
Дальше Мария шла босиком, стараясь обходить кактусы и как можно меньше резать ноги об острый лед и камни. Еда кончилась у нее через три дня пути. После железной дороги она не встретила ни одной живой души.
Кондуктор предложил подбросить ее до Форт-Уэрта. Какая ему разница — одной женщиной больше или одной меньше? Он сказал, что она дура, если собирается идти в Мексику в такую непогоду. Мокс-Мокс только что похитил двоих детей на ранчо возле Комстока и может оказаться где угодно. Он может появиться со своими людьми в любой момент и схватить ее. Ходили слухи, что он уже сжег детей — девятилетнего мальчика и шестилетнюю девочку. Если Мария окажется в его руках, ей придется несладко.
Кондуктор разозлился, когда увидел, что женщина не собирается воспользоваться его предложением. Она лишь бросила на него невыразительный взгляд, когда он предложил ей сесть на поезд. Ему не нравились мрачные женщины. Кто она такая, чтобы отказываться от бесплатного проезда до Форт-Уэрта?
— Мои дети не живут в Форт-Уэрте — мне все равно придется возвращаться назад, — сказала Мария, стараясь быть вежливой, ведь он как-никак согласился взять семерых женщин.
— Ты же босая, — уговаривал кондуктор. Несмотря на изнурительную дорогу, мексиканка была симпатичной. Отогревшись в тепле вагона и перекусив, она может подобреть и, кто знает, отблагодарит его за то, что он сделал для ее подружек.
— У тебя же нет обуви, — повторил он. Ему хотелось силой затащить ее в вагон. В конце концов, это спасет ей жизнь.
— Да, но у меня есть ноги, — ответила Мария, заметив, как он смотрит на нее, — мужчины всегда остаются мужчинами. Она хотела попросить немного еды, но, встретив его взгляд, повернулась и пошла прочь от поезда. Мужчины всегда остаются мужчинами — ей придется поискать еду в другом месте.
Но она не нашла ее. Лишь вид гор придавал ей силы и помогал двигаться дальше. К западу от гор находились ее дети. Однако переход через каньон Марривилл дался ей с большим трудом. На его противоположную сторону ей пришлось взбираться ползком.
За день пути до дома она заметила вдали троих ковбоев и пряталась в кустах полыни, пока они не скрылись из виду. Они работали на большом ранчо и могли вспомнить ее. А это грозило неприятностями. Она же была слишком слаба, чтобы вынести их. Если они будут чересчур жестокими с ней, она может забыть о своих детях и умереть. А ей все еще хотелось отвезти их к докторам, которые бы поправили ум Рафаэля и сделали зрячей Терезу.