Дороги среди звезд

Какого чёрта я должен перед кем-то склониться, если выше меня никто не стоит? Какая непреодолимая сила, если я лично отчекрыжил предыдущему владельцу его тупую башку? Самомнение, раздутое до уровня Правительства галактики, лопнуло, как мыльный пузырь. А попытка обмана вызвала утробное рычание через зубы, сжатые от звериной злобы.

— Х@р вам всем! — рявкнул я. — Хватаем пленных и быстро, млять, из зала!

К счастью, мои бойцы подчинились приказу, хотя некоторые тоже тряхнули головами, будто вернулись в реальность. Это навело меня на мысль, что воздействию подвергся не только мой разум. Значит, придётся аккуратно покопаться в головах соратников, а заодно выяснить, насколько эта зараза действует на обычных людей по сравнению с псиониками. Но это после. А пока — пленных под присмотр, первую группу наружу, а вместо них со мной на второй заход пойдут огнемётчики, которые выжгут здесь всё дотла. Не знаю, что тут творится, но такую дрянь стоит уничтожать со всем тщанием, а потом ещё и подорвать бункер, чтобы никто даже пепел не смог извлечь.

Вытащив пленных, я отправил Эрика с его бойцами наверх и дождался огнемётчиков. Вообще, огнемёт — не самое распространённое оружие в галактике, дальнобойность маловата, как и урон по бронированным целям, но на шаттлы их взяли, были возможны тяжёлые бои в узких коридорах бункера против не очень хорошо экипированного противника, где эти машинки могли сказать своё слово. Отделение из пяти человек возглавлял сержант Николаев, здоровенный парень, которого мы когда-то вытащили из плена, и он решил остаться с нами, а не возвращаться на родину. Когда парни прибыли, я провёл короткий инструктаж:

— Слушаем меня внимательно и чётко выполняем указания. Здесь были какие-то сраные сектанты, которые заигрывали с непонятной псионической заразой, принося человеческие жертвоприношения. Дрянь нездоровая, пытается влезть в мозги тем, кто смотрит на алтарь в жертвенном зале. Поэтому быстро заходим, смотрим ровно в пол, жарим огнемётами и уходим, по пути выжигая весь этаж. Глаз не поднимать, на алтарь не смотреть, если будет шёпот в ушах, не слушать. Я постараюсь защитить ваши разумы, если что-то пойдёт не так. Вопросы?

— А сектантов потом сжечь можно? — поинтересовался сержант.

— Нужно. Но сначала попробуем допросить. Ещё вопросы?

Больше таковых не нашлось и хорошо. На удивление всё прошло без неожиданностей: зашли, ударили огнём, пятясь спинами вперёд, выжгли весь этаж до последнего намалёванного кровью символа и закрыли двери. В бойцах я ничего не заметил, но своими сверхъестественными чувствами услышал что-то вроде разочарованного псионического воя. Наверно это можно было считать знаком успеха. Но мы в любом случае подорвём богадельню, похоронив все следы глубоко под землёй.

Разобравшись с этажом псиоников, я проследил за осмотром местных пленников, пребывающих в коме, которых оказалось значительно меньше, чем мы ожидали. Набралось всего четыреста пятьдесят человек, но оно и неудивительно, учитывая то, что их тут резали, как скот. Эрик, тем временем, не сидел без дела и влез в местный компьютер, выяснив, что ещё две группы бойцов успели отправиться отсюда к другим поселениям. Мы владели информацией об их маршрутах и частотах связи, потому я с чистой совестью отправил сигнал в наши шаттлы решить проблему недобитых сектантов и их прихвостней радикально. Чтобы там ни было в их мозгах, лечить это, рискуя уже своим разумом или разумами псиоников Дли, я не собирался. Мёртвые точно не будут представлять ни для кого опасность. Сам же отправился к доброму доктору, чтобы выяснить, что всё-таки за кубло я обезглавил. «Айболит» информацией меня не обрадовал, но кое-какую ясность внёс:

— Это определённо было человеком раньше, но сейчас я его таковым уже не назову. Затрудняюсь сказать, что его так изменило, но сами изменения очень значительны, начиная скелетом и этими наростами, — неопределённо махнул медик рукой, — заканчивая внутренними органами и мозгом. Причём с точки зрения медицины оно и жить было не должно. Не живут люди с такими патологиями.

— Ну этот мало того, что жил, так ещё и отлично себя чувствовал, — хмыкнул я.

— И тем не менее. Вообще я склоняюсь к мысли, что жизнь в нём поддерживала псионика. По крайней мере других вариантов я просто не вижу, — врач развёл руками.

— М-да, дела. Я, как псионик, не очень представляю, как можно заставлять своё тело жить, если оно не должно… Но энергией имматериума эта скотина определённо пользовалась. Так что гипотезу стоит принять за рабочую. Но это пока, — проговорил я, неосознанно слегка копируя манеру общения врача, а сам задумался.