Дорогой бессмертия

Не с легкой душой забрался Болик на чердак, а оттуда спустился в комнату Измайловых. И только он в ней очутился, как через окно ворвался луч фонарика. Провокация? Немцы? Схватят и поволокут в гестапо… Болик приник всем телом к полу и замер. Луч скользнул по столу, перескочил на кровать, запрыгал по шкафу.

За окном послышался мужской голос:

– Как-будто никто не появлялся.

– Что ему тут делать? Не дурак! Пошли!

Полицейские удалились на приличное расстояние, а в ушах Болика все еще стоял скрип кованых сапог. Прошло двадцать минут напряженного ожидания. Наконец он поднялся и хотел немедленно убраться восвояси. Но заговорила совесть. «Возьму» – подбодрил сам себя. Не зажигая спичек, хозяин зашел в кладовую, на полке нащупал мешочек с сухарями. Пробежал трясущимися пальцами по его поверхности, но ничего не ощутил. Стал быстро перебирать сухари, рука коснулась холодного металла. «Есть!» – вырвалось со вздохом облегчения. Доминский извлек из-под доски бумажную кладь, запрятал ее в карман вместе с пистолетом и бесшумно выбрался на чердак.

Однако успокоился лишь тогда, когда передал пистолет и газеты с тетрадями Наташе Косяченко.

– Спасибо, Болик, от меня и Виктора. – У двери повернулась. – Если спросят, не появлялся ли кто-нибудь здесь, сами понимаете – я не заходила.

Домой Наташа возвратилась благополучно. На лице играл легкий румянец. Она была приятно взволнована. Какое все-таки хорошее человеческое качество – взаимовыручка!

Несказанно обрадовался возвращению Наташи Виктор. Он взял у нее газеты, тетради, пистолет молча положил в карман.

– Теперь, Наташа, поговорим о другом. Связной партизанского отряда просил передать для них типографскую краску. И знаешь для чего?

Виктор рассказал о глупой затее гестаповцев. Они отпечатали листовки с обращением от несуществующей армии прорыва и призывают партизан прекратить все действия против немецкой армии, чтобы не дробить силы, а ждать общего наступления. Мол, в решающий момент по немцам будет нанесен уничтожающий удар.

– Хитро придумали! – заключил Виктор. – Им нужна передышка для переброски войск на фронт.

– Да, далеко прицелились, – задумалась Наташа. – Может, свою листовку выпустим, Виктор? Пусть все узнают о подленьком замысле гестаповцев, пытающихся усыпить нашу бдительность.

– Листовки надо подготовить,- согласился Виктор.- И еще просьба.

Наташа подняла глаза:

– Слушаю.

– Как спасти брата с семьей?

– Я об этом думала… Давай посоветуемся с Пашей, с нашими товарищами.

– Хорошо, посоветуемся.

Собрались через день – Паша Савельева, Виктор Измайлов и Наташа Косяченко. Всех волновало одно: как вырвать из лап гестапо семью Измайловых? Нужно было убедить немцев в неоправданном подозрении в отношении жены и тещи Вячеслава Васильевича. Предлагали подкупить следователя или сделать фальшивые документы о рождении и крещении в церкви. Но окончательный план не созрел. Решили еще раз собраться. Когда Савельева ушла, Наташа не переставала думать о горе Виктора. Как ему помочь? Ее мучила мысль, что в тюрьме томится Игорек, а ведь ему только шестой годик…

В Луцк Наташа Косяченко приехала перед самой войной. Здесь жил ее отец, по профессии актер. Двадцать лет дочь не видела отца. В 1920 году он был пленен, затем остался в панской Польше. А его жена с двумя детьми жила в Полтаве.

Шло время. Наташа, старшая дочь, вышла замуж. Захотелось ей повидать отца, и она приехала из Полтавы в Луцк. Когда разразилась война, мужа ее призвали в армию. Наташа не смогла выехать из Луцка. Знакомство с Марией Ивановной Дунаевой привело ее в подполье. Косяченко аккуратно выполняла поручения подпольщиков. Смелость ее не была безрассудной. «Погибнуть не трудно, это не штука, – говорила она, – куда важнее победить и остаться живым».

Эта мысль не покидала ее и теперь, когда она обдумывала варианты спасения Измайловых.

Паша Савельева пришла с новостью. Герберт ей сообщил о болезни Игоря. План родился молниеносно. Надо пойти в тюрьму и потребовать, чтобы дали на излечение Игоря. Это явится лишним доказательством того, что мать мальчика русская.

За эту мысль ухватились все. Кто же пойдет в тюрьму? Без колебаний согласилась Наташа. …Это было в конце октября 1943 года. Наталья Николаевна Косяченко явилась в гестапо. Держала она себя уверенно, на вопрос дежурного «что ей угодно?» с улыбкой ответила: «Спасти ребенка».

– Спасти ребенка? Какого? – недоумевал дежурный.

– Я объясню вашему начальнику.

Наташу провели в хорошо обставленную комнату. На полу – пестрый ковер, под потолком – позолоченная люстра. За письменным столом, уткнувшись в бумаги, сидел краснощекий офицер. Он высокомерно окинул взглядом Косяченко. Про себя подумал: «Не дурна собой».

– Слушаю.

– В вашей тюрьме находится шестилетний мальчик Игорь Измайлов. Он болен.

– Откуда это вам известно?

– Он все время болеет, очень слабый мальчик. Я хочу просить вас, передайте его мне на изличение. Он сможет у меня остаться до освобождения родителей, я за ним присмотрю.

– А!.. – протянул гестаповец.- Но знаете ли вы, что мать его еврейка?

– Это неправда!