Дорогой бессмертия

— Надо менять работу, — предложили Паше боевые друзья. — Оставаться в ландвирштафте небезопасно. К тебе там уже пригляделись.

И когда открылся банк, связанный с конторами оккупантов, Паша, по настоянию подпольщиков, устроилась туда на должность младшего кассира.

Но недремлющим оставалось и око гестапо. За Пашей был установлен негласный надзор. Полицейский агент Леонид Козырь нутром учуял неблагонадежность Савельевой. Доложит о результатах слежки, и тогда ее арестуют. Старания будут замечены, и он получит должное вознаграждение.

Мечтая об этом, Козырь сам с собой рассуждал: неправда, будто немцы плохо относятся к украинцам. Как же, вот он, украинец, а всегда испытывает к себе их расположение. Безусловно, есть нерадивые, но кто им виноват, что не ценят освободительную миссию немцев на Украине! Пишет же украинская газета «Волинь» о совместных действиях немецких фашистов и украинских националистов по освобождению Украины от большевиков. Он почти наизусть запомнил строки:

«Німецький вояк вкладає нечувані жертви на фронті за визволення всієї Європи. А тому також українці повинні від себе дати вклад виборення».

«Да, не все понимают великую миссию немцев, — умозаключил Козырь. — Надо им помогать, неважно какими средствами».

С таким настроением агент направился в гестапо. У него уже есть кое-какие сведения, гестаповцы, безусловно, ими заинтересуются. Дежурному Козырь объяснил, что должен лично видеть шефа. Но дежурный не понимал, какого именно шефа хотел видеть этот назойливый посетитель. Он его еще раз переспросил на немецком языке, кто ему нужен, но опять не понял. На помощь пришел переводчик. Капитан вошел в помещение как раз в тот момент, когда дежурный по-немецки крикнул на Козыря: «Вот, баран, да кто же, черт возьми, тебе нужен и по какому делу?!»

Завидев переводчика, дежурный попросил его выяснить, кто этот человек и чего он хочет. Капитан по-русски спросил Козыря:

— По какому делу? Кто вы такой?

— Господин офицер! — подбежал к нему агент с маленькими серыми глазками. — Прошу извинить за беспокойство, но я хочу воспользоваться столь приятной встречей. Разрешите?

— Слушаю, — строго произнес офицер.

— Пожалуйста, коротенькое донесеньице. — Козырь вытащил из кармана аккуратно сложенную бумажку и подал ее костлявой рукой. — Вот здесь докладываю о подозрительном поведении одной девушки. Если изволите помнить, это та самая, которая в канцелярии лагеря писарем была, а ныне — только подумайте — работает кассиром в банке. Как говорят, щуку бросили в реку. Хе-хе-хе…

— Кто вам сказал? — спросил переводчик, уставившись на Козыря.

— Что она кассир?

— Нет, что щуку бросили в реку!

— Хе-хе, я, господни офицер, битый в этих делах!

В глазах Герберта загорелся странный огонек. Ему уже не раз приходилось видеть, как в стенах гестапо советские патриоты умирали с чистой душой. Каким отвратительным выглядел вот этот, предающий своих! Такой еще омерзительнее и опаснее любого врага! Сегодня ему нипочем земляки, а подвернется удобный случай — не моргнет и предаст немцев. Уверен! По убеждению Герберт не был демократом, но он ненавидел и сумасбродного фюрера. Когда Гитлер захватил власть, ему, сыну обанкротившегося банкира, эмигрировавшего из России в Германию после революции, было семнадцать лет. Жизнь потекла по другому руслу, и течение уносило Герберта все дальше и дальше от юношеских надежд.

Козырь заметил происшедшую перемену в лице гестаповца, но воспринял ее по-своему. Переминаясь с ноги на ногу, он попытался уверить, что сообщил лишь о цветочках, а ягодки, мол, впереди. Он, Козырь, обязательно выследит, с кем якшается смазливая девчонка.

Герберт не скрывал своего негодования.

— Одни предположения нас не устраивают, как тебя…

— Козырь, господин офицер.

— Козырь! А вообще, тебе надлежит знать — девушку устраивали на работу с нашего ведома. Так что…

— Извините, извините, — виноватым голосом несколько раз повторил Козырь.

— Бумажка, на всякий случай, останется у нас, а ты продолжай следить. — Герберт отвернулся и вышел.

— Хайль Гитлер! — вдогонку ему прокричал полицейский агент.

С чувством разочарования Козыри удалился из гестапо. Он недоумевал: чем прогневил офицера? Хотел как лучше, а получилось… Ох, и невезучий какой!

Подавленный и расстроенный, Козырь постоял немного на углу, отдышался и пошел вниз. По дороге он с отвращением посмотрел на вывеску банка. Его злило, что там работает та самая Савельева, из-за которой сегодня он, Козырь, оказался в весьма неприглядном виде перед гестаповцем. Ничего, думал он, доиграется!

А Паша сидела за кассовым окошком и между делом прислушивалась к болтовне немцев. В ожидании денег они бесцеремонно рассказывали «пикантные» новости.