Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций

Всего за 1905 год брожения произошли в 17 донских [133], 40 кубанских [134], 12 терских, 7 уральских и в целом ряде оренбургских, сибирских, забайкальских и амурских казачьих станицах [135]. Всего же в этом году, по данным Л.И. Футорянского, было отмечено 488 волнений в 80 станицах различных войск [136]. В процентном отношении они в среднем охватили от 14 до 23% всех станиц [137].

Продолжались подобные события, хотя в гораздо меньших масштабах, и в следующем, 1906 году. Особенно значительных размахов во многих казачьих областях достигает крестьянское движение. Под его влиянием, а в Донской области и под воздействием мощного рабочего движения в ряде пролетарских и шахтерских центров, на территориях целого ряда казачьих войск вводится военное положение. Так, с 3 января 1906 года на военное положение была переведена Кубанская область, чуть позже – Терская [138]. В январе военное положение вводится и в пяти округах Донского войска [139]. Спустя некоторое время оно объявляется в Амурской области [140], затем в Забайкалье и во всей Сибири [141].

Аграрное крестьянское движение в ряде мест поддерживало и станичное казачество, например на Дону [142] и в других казачьих областях. В феврале 1906 года в Забайкальском казачьем войске были проведены дознания и следствия по фактам самовольного захвата «кабинетских» земель казаками станицы Титовской, по поводу беспорядков в 1-м военном отделе, привлечен к ответственности атаман станицы Сретенской, допустивший принятие на станичном сборе «приговоров», содержавших антиправительственные высказывания. По некоторым из приведенных фактов были возбуждены уголовные дела [143]. Летом-осенью этого же года донские казаки станиц Старочеркасской, Хомутовской, Котельниковской поддержали требования крестьян о разделе помещичьих земель [144].

Не ослабевали и требования станичного казачества об освобождении казачьих частей и подразделений от выполнения полицейских функций. Настоятельные просьбы по исполнению этих требований содержались в многочисленных «приговорах» и «наказах» станичных обществ, многие из которых направлялись в адрес Государственной думы. На сходе казаков терской станицы Незлобной был принят «приговор», в котором помимо политических требований имело место и положение об отмене полицейской службы казаков. При этом особо отмечалось единодушное мнение станичников: «Выразить чувство глубокой скорби по поводу вынужденной роли казаков в усмирении забастовщиков» [145]. Схожие по содержанию «приговоры» были приняты в станицах Ессентукской и Прохладной Терского казачьего войска [146]. «Наказы» с решительными требованиями освобождения казаков от полицейской службы в разное время были приняты и во многих донских станицах (Глазуновской, Егеревской и др.).

Драматические события, получившие большую известность и вызвавшие значительный общественно-политический резонанс как на Дону, так и далеко за его пределами, произошли в окружной станице Усть-Медведицкой. 17 мая 1906 года станичным атаманом был собран сход, на котором в соответствии с поступившими указаниями войсковых властей планировалось составить «приговор» об имущественном и семейном положении мобилизованных казаков льготных очередей. По сути дела, данный документ должен был одобрить призыв этих казаков в армию для несения «внутренней» службы. Однако в ходе станичного схода многие казаки выступили категорически против этого. Большое воздействие на собравшихся оказали страстные речи подъесаула Ф.К. Миронова и дьякона Н. Бурыкина. Сход практически единогласно отказался от навязываемого ему официального «приговора» и постановил не пускать находившихся на льготе казаков на службу. Более того, был составлен совершенно иной по содержанию «Наказ Усть-Медведицкой станицы Донским казакам», в котором говорилось о том, что полицейская служба недостойна звания казака, охрана помещичьих имений и интересов фабрикантов противны казачьим взглядам. Содержалось также требование «... казаков на службу не только не отдавать, но и возвратить уже забранных в полки 2-й и 3-й очереди» [147]. Этот так называемый «Усть-Медведицкий приговор», а тогдашняя печать и современники именно так называли «Наказ Усть-Медведицкой станицы Донским казакам», получил довольно большую известность и вызвал соответствующую реакцию и у казаков, и официальных лиц, и в различных слоях в целом.

Аналогичный по содержанию «наказ» был принят и на сходе казаков еще одной донской станицы – Усть-Быстрянской. В нем даже содержались более радикальные политические требования: провозглашение конституционной монархии и провозглашение Думы высшим законодательным органом. Отличались большой «левизной» и требования в социально-экономической области, особенно в аграрной сфере [148]. Однако данный «наказ» в силу ряда причин не получил столь широкой известности, как Усть-Медведицкий.

Настоятельные пожелания об освобождении от полицейской службы и роспуске казачьих льготных частей по домам выражались и в пяти «приговорах» кубанских казачьих станиц [149].