Дорогой сновидений

— Я… — она и прежде слышала его просьбу, просто ничего не говорила в ответ. Конечно, ей казалось страшно несправедливым, что он предпочитает разговор с призраками давно умерших беседе с ней, но… Богиня лишь опустила голову на грудь, пряча глаза, в которых плавились, готовые пролиться огненными слезами, капли боли и обиды. — Я уже позвала. Они скоро придут.

— Как скоро?

Она пожала плечами, чувствуя себя цветком под ногой демона. — Не знаю. Здесь, в подземном мире мы не задумываемся над временем, ведь все короче вечности.

— Поторопи их, пожалуйста.

— Конечно, но…

Она умолка, заметив, как Кигаль взглянула на брата, словно спрашивая о чем-то.

Стихии, составлявшие ее тело, затрепетали, залучились, в ожидании того, что сейчас старшие боги, наконец, отвлекутся от своих мыслей настолько, чтобы заметить ее, понять, что она может помочь им лучше каких-то призраков, ведь она… Но тут они заговорили. Не о ней. Почему? Она не могла этого понять!

— Мы теряем время, — недовольно нахмурившись, качнул головой колдун.

— Поиски пути — не потеря времени! — вскинула голову Гештинанна, однако Шамаш не слушал ее, продолжая:

— Приведи летописцев в караван, пожалуйста.

— Они призраки и не могут… — начала Кигаль, но бог солнца прервал ее:

— Смогут — если ты разрешишь. Так нужно.

— Но зачем столько сложностей? — ее острокрылые брови приподнялись от удивления. — Мы могли бы поговорить с ними здесь! И зачем вообще выставлять на показ смертных свою слабость?

— Это их дети, их будущее и их сражение! Как и тогда, много лет назад, лишь они могут победить в нем! — прошептала Гештинанна.

— Что за ерунду ты несешь? — богиня смерти взглянула на нее, как мудрая старая женщина смотрит на наивное дитя. — Или не хочешь понять? Не видишь разницы в повторениях? Ведь я говорила…

— Я потороплю летописцев, — обиженно проворчала она, демонстративно отворачиваясь от хозяйки. — А то так их действительно нужно будет ждать целую вечность. Тем более, что призракам не известен путь наверх, в мир людей, — и, не дожидаясь, что скажут старшие боги, она исчезла.

— Странная она какая-то сегодня… Сама не своя. Несколько раз мне даже казалось, что с нами говорит Нанше, принявшая облик Гешти. Это скорее в духе той, так вести себя… Рассеянная, забывчивая, глупая… И к тому же упрямая. Видно, твой приход стал для нее совершенной неожиданностью, — говоря это, Кигаль подошла к Шамашу, села на краешек возникшего рядом с ним мраморного кресла. — Странно. Уж не влюбилась ли она в тебя? Вот интересно: она и прежде любила Ута, просто прятала свои чувства так старательно, что никто об этом не подозревал, придумала себе любовь за те тысячелетия, что тебя не было, переосмысливая прошлое, благо оно было в ее полном распоряжении, или влюбилась в тебя сейчас, с первого взгляда?

— Кигаль… — Шамаш осуждающе качнул головой. — Чувства вообще не следует обсуждать. А уж если это чувства той, которая сейчас не с нами…

Она сделала вид, что не слышит его, продолжая. — И, все же, я понимаю Гешти. Ты — удивительный мужчина…

— Нам пора, — спеша прервать этот разговор, проговорил он.

— Только одно мгновение. Скажи, зачем тебе летописцы? Тебе нужна их память? Да, конечно, она — их дар. Летописцы помнят все, что видели и слышали. Но знания всех их не сравнятся с тем, что известно Геште. Она ведь все-таки богиня. Притом она очень умна. Мы могли бы разузнать обо всем у нее… Несколько мгновений — и она бы пришла в себя.

— Кигаль…

— Прости, я забыла: ты не любишь обсуждать других за глаза. Кажется, это то единственное, в чем мы с тобой никогда не поймем друг друга. Я все-таки женщина. В первую очередь женщина, а потом уже — богиня… Не сердись на меня. Поверь: нам всем уже поздно изменяться. Это под силу лишь смертным: менять свои взгляды и привычки, словно одежды. Пусть любимые и дорогие, но все же только лишь покровы, укрывающие тело — не более того… Слушай, давай я верну назад Гештинанну. Пусть она чувствует себя обиженной, но… Но если она действительно любит тебя, то быстро обо все забудет. К тому же, еще одно мгновение спустя, когда первые из случившихся событий отойдут в прошлое, открывшись ее взгляду, она заметит, поймет ту опасность, которая угрожает всему, и…

Колдун качнул головой. Его лицо было мрачным. Смуглая кожа отливала синевой.

— Нет.

— Но почему?!

— Дело не в ответах.

— А в чем же?

— Летописцам открыт путь.

Кигаль пристально взглянула на брата. В ее глазах забрезжил огонь понимания.

— Путь во владения Лаля… — прошептали ее губы. Богиня тотчас выпрямилась, ее плечи расправились, голова откинулась назад. Все. Она, наконец, поняла!

Глава 11

Евсей подошел к стоявшему возле отвернутого полога шатра Атену.

Хозяин каравана зябко кутался в полушубок, переступая с ноги на ногу. Скрестив руки перед грудью, он прятал кисти подмышками. Шапка была надвинута на самые глаза, взлохмаченные усы и борода топорщились во все стороны, покрытые льдом, дыхание белым паром срывалось с обветренных губ.