Дорожные работы

— А вообще я начал работать в прачечной еще двадцать лет назад, — продолжил он. — В 1953 году мне как раз исполнилось двадцать. Мы с Мэри едва успели пожениться. К тому времени я отучился два года в бизнес-колледже, и мы с Мэри не торопились с браком, однако жили вместе и пользовались методом прерванного сношения. Как-то раз случилось так, что кто-то внизу хлопнул дверью и до того меня напугал, что я кончил. И Мэри забеременела. С тех пор всякий раз, когда я завожусь, вспоминаю, что причиной моего нынешнего положения является хлопнувшая дверь. Это мигом отрезвляет. В те годы даже мечтать не могли о нынешних законах, разрешающих аборты. Когда девушка залетала, оставалось либо жениться на ней, либо уносить ноги. Другого выбора не было. Я женился на Мэри и устроился на первую попавшуюся работу. Именно сюда. Мальчишкой на побегушках, примерно таким, как этот Поллак внизу. В те дни все процедуры производились вручную, а белье после стирки загружали в специальные отжимочные агрегаты, вместимость которых составляла примерно пятьсот фунтов мокрого белья. Неправильно загрузив его, работник рисковал остаться без ноги. На седьмом месяце у Мэри случился выкидыш, и врачи сказали, что больше детей у нее не будет. Я проработал на том месте три года, принося домой после пятидесятипятичасовой рабочей недели пятьдесят пять долларов. Затем Ральф Альбертсон, который в те годы заправлял стиркой, угодил в мелкую дорожную аварию и скончался от сердечного приступа прямо на улице, обмениваясь с другим водителем телефонами и адресами своих страховых компаний. Славный был человек. В день его похорон вся прачечная не работала. После того как его предали земле, я пришел к Рэю Таркингтону и попросил взять меня на место Ральфа. Я был уверен, что получу это место. Ральф обучил меня всем премудростям своего дела, и я знал процесс стирки как свои пять пальцев.

В те дни, Винни, прачечная наша была семейным бизнесом. Владели и управляли ею Рэй Таркингтон и его отец, Дон. В свою очередь, Дон унаследовал «Блю Риббон» от своего папаши, открывшего эту прачечную еще в 1926 году. Профсоюзной организации у нас не было, поэтому работники вполне могли утверждать, что трио Таркингтонов нещадно эксплуатирует бедных необразованных трудящихся — как мужчин, так и женщин. Так оно и было. Однако, когда Бетти Кисон поскользнулась на мокром полу и сломала руку, Таркингтоны не только оплатили все больничные счета, но и выделяли ей по десять долларов в неделю на еду, пока Бетти не вернулась на работу. А каждое Рождество они устраивали торжественный ужин, на котором подавали лучшие в городе пироги с цыпленком, клюквенное желе, выпечку и вкуснейшие пудинги на выбор. Каждой женщине Дон с Рэем преподносили на Рождество сережки, а каждому мужчине — галстук. Я до сих пор храню дома в стенном шкафу все девять галстуков, подаренных мне в те годы.

Когда в 1959 году Дон Таркингтон скончался, я надел один из них на его похороны. Он уже совершенно вышел из моды, и Мэри бранила меня последними словами, но я все равно надел его.

Освещение было тогда тусклое, а работа монотонная и изматывающая, но зато отношения — человеческие. Стоило сломаться отжимной машине, и Дон с Рэем, засучив рукава, трудились бок о бок с нами, выкручивая простыни вручную. Вот какой был в те годы семейный бизнес, Винни. Так-то.

Потому-то после смерти Ральфа, когда Рэй Таркингтон сказал мне, что уже нанял на его место какого-то парня со стороны, я просто не мог понять, что происходит. Тогда Рэй и сказал мне: «Мы с отцом хотим, чтобы ты вернулся в колледж». А я и говорю в ответ: «Это здорово. А на какие шиши?»

И тут же, не сходя с места, он вручил мне чек на две тысячи долларов. Я уставился на эту бумажку, не веря своим глазам. Потом спросил: «Что это?» А он ответил: «Этого, конечно, недостаточно, но на учебу, общежитие и книги хватит. Остальное заработаешь здесь летом, хорошо?»

Я и спрашиваю: «Есть ли способ вас отблагодарить?» — «Да, — сказал он. — Целых три. Во-первых, ты должен вернуть мне эту ссуду. Во-вторых, проценты по ней. А в-третьих, воплотить полученные знания здесь, в «Блю Риббон». Я отнес чек домой и показал Мэри, а она расплакалась. Обхватила голову руками и разревелась.

Винни уставился на него уже с откровенным изумлением.

— Итак, в 1955 году я восстановился в колледже, который и окончил два года спустя. Потом вернулся в прачечную, и Рэй сразу поставил меня транспортным боссом. Девяносто долларов в неделю. Сделав первую выплату по ссуде, я спросил Рэя, какие набежали проценты. А он ответил: «Один процент».

Мне показалось, что я ослышался. «Сколько?»

— переспросил я.

Он повторил: «Один процент. И вообще — в чем дело? Тебе что, заняться нечем?» А я ответил: «Отчего же — я сейчас пойду и приведу врача, чтобы он вас обследовал. У вас, по-моему, с головой не все в порядке».

Рэй расхохотался и велел мне выметаться из кабинета к чертям собачьим. Остаток ссуды я погасил в 1960 году, Винни. И что вы думаете? Рэй подарил мне часы. Вот эти.