Досадная ошибка

Я не стал поддерживать дальнейший разговор о бабах и отвернулся к окну. Мы остановились на светофоре. Впереди уже выглядывали семиэтажные «свечки» – трущобы Истсайда. Это был район, где усталые таксисты, возвращаясь с промысла в свои лачуги, отдавали получку сварливым женам – маникюршам и парикмахершам. Имея шальные деньги и непомерные амбиции, тем было зазорно ходить на работу пешком. Их подвозили такие же точно таксисты, как и их собственные мужья-неудачники, имеющие таких же точно жен-гламурниц. На следующий день деньги благополучно возвращались первым таксистам по этой же схеме. Так создавалась видимость общего достатка и благополучия, хотя на деле каждый оставался с носом.

В этот денежный круговорот вносили свой вклад и дети тех самых таксистов и парикмахерш. Прыщавые подростки воровали у родителей деньги, чтобы купить выпивку и совершить какую-нибудь пьяную выходку, рисуясь перед своими худосочными подружками – пэтэушницами-парикмахершами. Торговцы винных лавок охотно продавали им дешевое пойло. К вечеру на улицах Истсайда становилось небезопасно. Боясь пьяных хулиганов, жители этого района были вынуждены пользоваться услугами такси. Так повторялось изо дня в день…

От размышлений меня оторвал голос таксиста:

– Приехали, сыщик.

Мы стояли напротив проходной кирпичного завода. Я прикинул в уме, что за пять минут езды вряд ли могло натикать больше полтинника, поэтому протянул таксисту сотню.

– Амиго, этого хватит, чтобы не возвращаться к жене с пустыми карманами?

Таксист довольно улыбнулся:

– Нормалек, братан!

Я открыл дверцу и вышел на проезжую часть. Такси, взвизгнув шинами, резко сорвалось с места и вскоре скрылось за поворотом. По правую сторону от завода высилась типовая семиэтажка «МКД-апартментс», двадцать два. Выглядела она убого и бесприютно. Почти все ее лоджии были застеклены, причем каждая на свой манер: одна фанерой, другая полиэтиленовой пленкой, а третья пластиковыми стеклопакетами – кто на что горазд. Слева и справа от нее высились точно такие же обиталища бедноты.

Позади меня раздался сигнал автомобиля. Я отступил с проезжей части на тротуар. Из-за шлагбаума в бетонном заборе кирпичного завода выезжал наглухо тонированный белый Кадиллак с низкой посадкой. Его борта и крышу украшали шашечки такси. Окно с пассажирской стороны опустилось, и оттуда вылетел окурок сигареты, угодив мне прямо под ноги. Небритый, темноволосый парень тяжелым взглядом проследил за мной, пока автомобиль не свернул на Асбест-стрит и покатил вниз, в направлении города.

Я перебежал на противоположную сторону, обошел по бордюру лужу, размером с дачный бассейн, и свернул во двор дома. Из-за зеленой изгороди разносились звонкие детские голоса. На детской площадке резвилась малышня. Молодые мамаши, покачивая коляски, сидели под покосившимся грибком и оживленно что-то обсуждали, распивая «Джин-тоник» из железных банок и дымя сигаретами. Женщина в халате и с ожерельем из прищепок на шее развешивала простыни на стальной проволоке, натянутой между деревьями.

Я приблизился к дому по разбитой асфальтированной дороге. Ничего не свидетельствовало о том, что где-то здесь располагается какая-либо организация. Под козырьком была двухстворчатая металлическая дверь, выкрашенная в лазурный металлик. Ее сплошь покрывали похабные надписи и рисунки. Кодовый замок не работал. Дверь была приоткрыта. Я заглянул в подъезд. Слева и справа на стенах с облупленной штукатуркой кое-как держались горелые и искореженные почтовые ящики. Широкий коридор вел к двум лифтам и оканчивался зияющим дверным проемом без дверей. Откуда-то сверху раздавались мужские и женские громкие восклицания, усиливаемые эхом лестничной клетки. В подъезде противно воняло кислым томатом и мочой, и я поспешил закрыть дверь.

Слева от входа в подъезд имелось еще две двери – деревянные, неряшливо выкрашенные в грязно-горчичный цвет и исписанные маркером. На широком простенке между ними синела то ли табличка, то ли информационная доска. Я отодрал с нее заскорузлое наслоение объявлений и прочитал текст под ними: «Общественная некоммерческая организация "Совет заслуженных работников культуры и искуства г. Горноморска"». Даже здесь была ошибка!

Я наугад потянул за ручку крайней двери слева. За ней оказался переполненный мусорный контейнер. Я поморщился от исходившего от него гнилостного запаха рыбы, захлопнул рассохшуюся створку и подошел к двери справа.

Глава 7

Дверь оказалась заперта. Я постучал в дверь кулаком. Внутри послышался скрежет отодвигаемого стула и раздался чей-то недовольный бубнеж. Слов было не разобрать, но голос явно был женским. В замке повернулся ключ, и дверь совета приоткрылась на треть. На меня были устремлены два блестящих антрацита глаз. Пышная копна угольно-черных волос над ними шапкой покрывала голову, брови возмущенно наехали на лоб, нос заострился, выкрашенные в ярко-алый цвет губы шевелились:

– …Сейчас полицию вызову! – возмущенно закончила открывшая мне женщина.

– Спасибо, не надо.

Я достал из кармана удостоверение:

– Пресса.