Досье на адвоката

— У меня даже карточка осталась. Сейчас покажу…

С этими словами Лариса полезла куда-то на полки и, перевернув не одну кипу старых журналов и газет, выудила наконец дешевенький альбом с фотографиями. Вынув одну из них, она передала ее Лизе.

Дубровская внимательно рассматривала снимок. Лариса с модной прической и вечерним макияжем действительно выглядела бесподобно. Но Елизавету поразил Климов. То, что это был он, она не сомневалась — то же лицо, волосы, те же музыкальные нервные пальцы. Но насколько различным на фотографии и в жизни было выражение его лица, оставалось лишь удивляться. Дубровская беседовала с человеком, сломленным обстоятельствами, дрожащим и напуганным, нуждающимся в помощи. На снимке был совершенно другой мужчина — волевой, уверенный в себе. Даже взгляд серых глаз, осененных пушистыми ресницами, смиренный и какой-то детский у обвиняемого Климова, на фото казался колючим и стальным. «Что с людьми делает тюрьма!» — невольно вздохнула Елизавета.

Злосчастный торт, переливаясь свечками, еще нетронутый стоял перед бывшими супругами. Витиеватая надпись сбоку гласила: «12 июня. Ресторан „Зеленый попугай“.»

Все сходилось. Дубровская уже чувствовала лихорадочное возбуждение — верный признак того, что поиски ведут ее по верному следу. Да, кстати, нужно узнать время. То, что Климов праздновал день рождения жены в ресторане, еще ничего не значит для следственных органов. По железной логике обвинения он мог поесть, заплатить по счету, а затем отправиться на поиски жертвы. Дай бог, чтобы время смерти несчастной Марии Воронцовой было установлено экспертом более или менее точно. В том случае, если временной промежуток достаточно велик, обосновать алиби будет не так-то просто.

— На часы я не смотрела, — фыркнула Лариса. — Да и не до этого было. Вечер был, это точно.

Нет, такой ответ не подойдет. Придется ехать в ресторан самой и пытаться хоть что-нибудь узнать. Однако это будет сделать не просто. Кто вспомнит события прошлого лета, разве что зацепкой станет торт на костюме бедняги Климова. Наверняка подобное происходит не каждый вечер. Хотя как знать…

— «Зеленый попугай»? — переспросила Лариса. — Неудивительно, что вы не знаете. Этот ресторан находится не в нашем городе…

Вот удача так удача! Соседний город, крупнейший федеральный центр, находится от них на расстоянии более двухсот километров. Маловероятно, чтобы Климов после неудавшейся вечеринки мчался на все парусах домой только для того, чтобы задушить несчастную Воронцову. Легче было оторваться на собственной жене, коли уж так приспичило.

— А как вы оказались там? Праздновать день рождения в соседнем городе, конечно, можно. Это даже романтично. Но, насколько я понимаю, ваши отношения с Климовым были далеки от идеальных.

— Верно говоришь, — мотнула головой Лариса. — Нет романтики, это факт! Мы долго жили в том городе: окончили школу и институт, женились, развелись. Вот после этого злосчастного развода его папаша (скажу по секрету, редкая сволочь!) купил мне квартиру здесь. Думал, что сможет таким образом оградить сыночка от моего тлетворного влияния. Однако ничего у него не вышло! Я, конечно, убралась восвояси, но и у Алексея в скором времени вся жизнь наперекосяк пошла. Бросил он престижную работу, продал квартиру и рванул от родного отца, сверкая пятками. Снял квартиру в этом городе, но жизнь начать с нового листа так и не успел — арестовали его. Вот такая история, а ведь начиналось все так красиво! Эх…

Лариса роняла слезы в хрустальный бокал, а Лиза, нетерпеливо ерзая на месте, думала, как потактичнее навести рыдающую собеседницу на события десятого января. Вострецов рассказывал ей что-то о принципе «нитка — иголка». Как она поняла, железобетонное обвинение по одному из трех взаимосвязанных между собой эпизодов автоматически влечет за собой обвинение по остальным двум. Стало быть, оправдание по эпизоду Воронцовой ведет к оправданию по эпизодам убийства Кац и свеженькой Самохиной. Свое дело Лиза сделала, но неплохо бы заручиться еще одним алиби, и тогда — дело в шляпе! Два оправдательных эпизода против одного, и то весьма сомнительного. Представив, как жалко будет выглядеть рыжий Вострецов в минуты ее триумфа, Дубровская чуть было не хрюкнула от восторга.

— Десятого января этого года он лежал в больнице, — сообщила ей Лариса, отправляя в рот очередную порцию коньяка. — Автомобильная авария. Весь в гипсе. Поверь, о бабах он мог думать тогда в последнюю очередь…

Выяснив, что больница расположена в том же городе, что и «Зеленый попугай», Елизавета едва не подпрыгивала от радости. Оставалось немногое, точнее, масса работы, но приятной и несложной: посетить ресторан и больницу, расспросить и записать показания свидетелей; подкрепить полученные сведения медицинскими документами и всевозможными справками; заявить ходатайство следователю и высыпать ему на голову весь полученный материал, а также заручиться поддержкой Ларисы Климовой.

С последним возникли проблемы.