Досье на адвоката

Андрей и сам заметил, что с Лизой не все нормально. В горле запершило. Он схватил девушку на руки и ринулся с ней на улицу, стараясь не вдыхать газ. Он положил ее под яблоней и сел рядом. Лиза была бледна, но выглядела в целом почти как всегда. Он тихонько тронул ее за плечо.

— Лиза, проснись!

Она не отвечала. Свежий ночной ветерок перебирал волосы на ее голове, нежно касался щек. Андрею почему-то захотелось плакать. Он покрыл поцелуями ее лицо, шею, но она даже не пошевелилась.

— Лиза! Открой глаза, — попросил он.

Веки оставались сомкнуты. Андрей схватил ее руку, пытаясь нащупать пульс. Честно говоря, это ему всегда удавалось с трудом. Вот и сейчас он не мог вспомнить, как это делать правильно. Отчаявшись, он прижался ухом к ее груди, пытаясь услышать стук сердца. Но его собственное так бешено стучало, что определить в этом шуме признаки чужой жизни было непросто. Тогда он схватил девушку за плечи и начал трясти. Ее голова моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Безжизненные плети рук беспомощно обвисли. Она оставалась неподвижной и тяжелой.

Упав ей на грудь, он разрыдался.

Андрей не знал, сколько прошло времени — десять минут или десять часов, когда приехала «Скорая». Его с силой отняли от тела девушки. Вокруг нее сразу же забегали врачи. Появились носилки. Он не понимал царящей вокруг суеты.

— Зачем все это? — спросил он водителя. — Попросите их не шуметь, ведь она больше никогда не проснется. Она умерла.

Водитель как-то странно взглянул на него:

— Да ты что, брат? Она жива!

Они ехали за машиной с красным крестом. Андрей понемногу приходил в себя. Водитель, понимая его состояние, не докучал вопросами.

— Что с ней произошло? — нарушил молчание молодой человек.

— Отравление угарным газом, — коротко ответил водитель.

Андрей покачал головой.

— Лиза, Лиза… Она такая непрактичная. Я удивлен даже тем, что ей удалось растопить печь.

— Я не увидел в доме предсмертной записки, — вдруг невпопад заметил водитель.

— При чем тут записка? — удивился Андрей. — Вы намекаете на самоубийство? Это же несчастный случай!

Мужчина за рулем на несколько секунд оторвал глаза от дороги и взглянул на него:

— О несчастном случае здесь и речи быть не может! Сейчас конец июля! Такой добротный деревянный дом хорошо прогрелся и не нуждается в дополнительном источнике тепла. Топить печку в такую погоду, да еще закрыв заслонку, чтобы жар не выходил на улицу, мог или самоубийца, или…

— Или… — повторил Андрей. — Договаривайте!

Водитель подчинился:

— Или кто-то посторонний. Убийца, например…

Лиза, приоткрыв глаза, первым делом увидела потолок. Он был белым, с незнакомым светильником посередине. Она покосилась на стены. Они были покрыты голубым кафелем. Рядом стояли стеллажи с какими-то металлическими инструментами в лотках.

«Я умерла и попала в морг», — догадалась она.

Пошевелив рукой, она нащупала свой живот. Как ни странно, но дырки в нем не было и внутренности не торчали наружу, а были там, где обычно.

Видимо, ее возня была замечена. От столика в углу отделилась какая-то фигура и быстрыми шагами направилась к ней. Она испугалась и зажмурилась.

— Лиза! — произнес странно знакомый голос. — Ты меня слышишь?

Она приоткрыла один глаз, затем второй, потом вытаращилась на небритое мужское лицо, склонившееся над ней.

— Андрей?

— Да, это я, милая. Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. Я жива?

— А ты как думаешь? — Его глаза смеялись.

— Жизнь по ту сторону жизни я представляла немного по-другому. Стало быть, я решила задержаться на этом свете. — Голос ее звучал не совсем уверенно.

— Ты жива и будешь жить еще очень долго, — твердо заявил Андрей.

— Ты не представляешь, какой дурной сон мне приснился. Меня в нем убили по-настоящему, — пожаловалась она.

— Об этом пока ни слова, дорогая. Тебе нужно отдохнуть, да и мне тоже…

— Как дела, молодые люди?

В палату, шурша пакетами, ворвалась Вероника Алексеевна. Она сразу же развернула бурную деятельность, распихивая по тумбочкам содержимое своих сумок. Она непрерывно о чем-то спрашивала, что-то рассказывала, затем чмокала Лизу в макушку и продолжала суетиться.

— Мама, присядь! — просила Дубровская. — От твоего мельтешения у меня начинается мигрень.

Мать присаживалась ровно на минуту, затем снова начинала беготню по тем же траекториям. Она переставила вазу с цветами на окно, открыла и закрыла жалюзи, потом, подумав несколько секунд, открыла их наполовину. Обнаружив в углу палаты холодильник, она изучила его содержимое и тут же констатировала:

— Андрей, ты не экономишь деньги! Нет надобности заваливать Лизоньку соками и экзотическими фруктами. Программисты не могут тратить…

— Мама! — предостерегающе воскликнула Лиза. Вероника Алексеевна затронула запретную тему.

Женщина поднесла палец к губам, давая понять, что намек понят и впредь она такой оплошности не допустит. Кокетливо поправив прядь волос, она уселась к Лизе на кровать.

— Андрей и Лиза! — начала она.

Дубровская подозрительно покосилась на мать, ожидая очередной провокации. Но та почему-то улыбалась.

— Дорогая моя дочь и ты, уважаемый программист…

— Мама! — возмущенно воскликнула Лиза.