Досье «ОДЕССА»

– Хорошо, я его прочитаю. Но ничего не обещаю. Возможно, из него получится статья для журнала.

Брандт повернулся к Петеру, улыбаясь лишь уголками рта, и сказал:

– Ты бессовестный циник.

– Нет, – ответил Миллер. – Просто меня, как и большинство людей, заботит насущное… А я-то думал, десятилетняя служба в полиции тебя закалила. Значит, дневник тебя взволновал, так?

Брандт посерьезнел, взглянул на пакет под мышкой у Миллера и печально кивнул.

– Да, взволновал. Никогда не думал, что такой кошмар мог быть на самом деле. Кстати, там не только прошлое. Эта история закончилась в Гамбурге лишь вчера. Прощай, Петер.

Инспектор повернулся и ушел, не подозревая, что встретится с Миллером очень скоро.

Глава 2

Домой Петер вернулся в начале четвертого. Он бросил пакет на стол в гостиной и перед тем, как взяться за него, пошел в кухню сварить кофе. Наконец уселся в любимое кресло с сигаретой и чашкой кофе под рукой.

Дневник оказался черной папкой из искусственной кожи с держателями у корешка, чтобы можно было легко вынимать и вставлять страницы.

В папке было сто пятьдесят страниц, отпечатанных, видимо, на старой машинке: буквы в строчках плясали, некоторые пробивались криво или очень слабо. Большую часть дневника старик написал давно – множество страниц, в общем, чистых и нерастрепанных, пожелтело от времени. Но в начале и конце лежали свежие листы, отпечатанные, вероятно, совсем недавно. Из них состояло предисловие и нечто вроде эпилога. Проверив даты, Миллер обнаружил, что они написаны двадцать первого ноября, то есть два дня назад.

Миллер пробежал взглядом по первым абзацам дневника. Его удивил грамотный язык, слог культурного, образованного человека.

На обложку старик наклеил квадрат из белой бумаги, крупными печатными буквами вывел на нем «Дневник Саломона Таубера», чтобы надпись не затерлась, накрыл ее большим куском целлофана.

Петер забрался в кресло поглубже и начал читать…