Достоевский. Энциклопедия

«Подросток» был написан в период с февраля 1874 по ноябрь 1875 г. Создавался он после «антинигилистических» «Бесов» и редактирования «реакционного» «Гражданина», так что кажется совершенно невероятным появление нового романа Достоевского на страницах демократических «

Отечественных записок». Сделано это было по предложению одного из руководителей журнала Н. А. Некрасова, высоко ценившего талант Достоевского с юности. Писатель, у которого перед этим во время публикации «Бесов» возникали с издателем «Русского вестника» М. Н. Катковым

серьёзные разногласия (тот отказался печатать главу «У Тихона»), с охотой согласился. Но характерно в этом плане признание-утверждение из его письма к жене, А. Г. Достоевской, от 20 декабря 1874 г.: «Некрасов вполне может меня стеснить, если будет что-нибудь против их направления: он знает, что в “Р<усском> вестнике” теперь (т. е., на будущий год) меня не возьмут, так как “Русский вестник” завален романами. Но хоть бы нам этот год пришлось милостыню просить, я не уступлю в направлении ни строчки!..» И это заявил человек, знающий, можно сказать, в буквальном смысле, что значит — просить милостыню (стоит вспомнить только его отчаянные письма-мольбы из-за границы о денежной помощи к таким, например, людям, как

И. С. Тургенев). Большую роль в подготовке замысла и создания «Подростка» сыграл «Дневник писателя» 1873 г., в котором Достоевский исследовал вопросы текущей действительности, уяснял для себя и читателей «капитальные вопросы» дня. В этом плане особый интерес представляет глава «Одна из современных фальшей», где он писал об особой трудности познания «добра» и «зла» для представителей тех русских семейств, в которых разрыв с народом «преемствен и наследствен ещё с отцов и дедов…» Замысел романа о «детстве», «отрочестве» и «юности» героя корнями уходит в неосуществлённый замысел «Житие великого грешника»

(1869–1870), недаром в черновиках намечался подзаголовок к роману — «Исповедь великого грешника, писанная для себя». Важен для понимания «Подростка» и другой неосуществлённый замысел, возникший позже — «Отцы и дети» (1876). Сам автор в январском выпуске ДП за 1876 г. пояснял: «Я давно уже поставил себе идеалом написать роман о русских теперешних детях, ну и, конечно, о теперешних их отцах, в теперешнем взаимном их соотношении. <…> Когда, полтора года назад, Николай Алексеевич Некрасов приглашал меня написать роман для “Отечественных записок”, я чуть было не начал тогда моих “Отцов и детей”, но удержался, и слава Богу: я был не готов. А пока я написал лишь “Подростка” — эту первую пробу моей мысли. Но тут дитя уже вышло из детства и появилось лишь неготовым человеком, робко и дерзко желающим поскорее ступить свой первый шаг в жизни. Я взял душу безгрешную, но уже загаженную страшною возможностью разврата, раннею ненавистью за ничтожность и “случайность” свою и тою широкостью, с которою ещё целомудренная душа уже допускает сознательно порок в свои мысли, уже лелеет его в сердце своём <…> Всё это выкидыши общества, “случайные” члены “случайных” семей…» Для понимания замысла и воплощения «Подростка» чрезвычайно важны и две записи в черновых материалах: 1) «Нет у нас в России ни одной руководящей идеи…»; 2) «ГЛАВНАЯ ИДЕЯ. Подросток хотя и приезжает (в Петербург. — Н. Н.) с готовой идеей, но вся мысль романа та, что он ищет руководящую нить поведения, добра и зла, чего нет в нашем обществе, этого жаждет он, ищет чутьём, и в этом цель романа…»

Поначалу Достоевский главным героем хотел сделать Версилова, но акцент повествования сместился на образ Подростка, на «детей» после того, как бывший петрашевец и автор «Бесов» познакомился в прессе с материалами процесса над членами революционно-народнического кружка А. В. Долгушина, который проходил в Сенате с 9 по 15 июля 1875 г. Кружок Дергачёва в романе, общение с его участниками (прообразами которых послужили долгушинцы), особенно с Васиным и Крафтом, сыграли большую роль в поисках Аркадием «руководящей идеи».