И вдруг персонаж останавливается и казалось бы безрассудно теряет свое время: это потому, что он ощущает, что еще не нашел скрытой «проблемы», еще более неотложной, чем сама ситуация. Это, как если бы кто-то, за кем-то гонится бешеная собака, резко останавливался, чтобы задаться вопросом: «Но ведь есть проблема, что за проблема?» Это то, что Достоевский называет Идеей. И мы обнаруживаем, что у Куросавы есть Идеи в этом же смысле[469]
.Наконец, более предметно образ Идиота Достоевского как концептуального персонажа, а также скрытая за ним проблема русского человека, как ее понимает Делёз, кристаллизуется в лекции, прочитанной во Французской национальной киношколе «La Femis» 17 марта 1987 года и опубликованной впоследствии под названием «Что такое акт творения?». Свое выступление Делёз начинает с того, как важно иметь идею для того, чтобы акт творения совершился. Идеи необходимо рассматривать как некие потенциалы, которые уже включены в тот или иной способ выражения, будь то философия, искусство или наука, и которые являются неотъемлемой частью самого этого способа выражения. Но творческий человек ничего не создает просто так, он не работает ради своего удовольствия. Он создает только то, что для него является совершенно необходимым. Есть идеи в кино, которые могут быть выражены только кинематографическим языком. Но есть и такие, которые могли бы иметь ценность и в других дисциплинах, могли бы быть прекрасно выраженными, например, в романе. Но в этом случае они изменят способ движения, сменят режим движения, «аллюр», по выражению Делёза. Если кинематографист желает экранизировать (адаптировать) какой-нибудь роман, это значит, что у него уже есть идеи, которые созвучны идеям, выраженным в этом романе. Когда речь идет о великом романе, это иной раз может стать поистине грандиозной встречей. И в качестве одного из самых прекрасных случаев такой встречи Делёз приводит пример Куросавы, который, как известно, предложил кинематографическую версию «Идиота»: