Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Ты можешь быть увѣрена, что г. Сольмсъ не великія у меня имѣетъ успѣхи. Не имѣетъ въ себѣ и столько разума, чтобы сказать что нибудь приличное времяни и обстоятельетвамъ. Ни съ кѣмъ больше не говоритъ, какъ только съ ними. Братъ мой исполняетъ должность его стряпчаго и Прокурора; а я ни мало не хочу его слушать. А подъ предлогомъ, что человѣкъ принятой столь благосклонно всею фамиліею имѣетъ право требовать и отъ меня учтивостей, холодность мою и отказы приписываютъ они стыдливости; онъ же не чувствуя собственныхъ своихъ недостатковъ и пороковъ воображаетъ себѣ, что упорство мое не можетъ ни какъ произходить отъ иной причины; ибо разговариваетъ только съ ними, а мнѣ нѣтъ случая сказать ни слова такому человѣку, которой у меня не спрашиваетъ ничего.

25 Февраля.

Съ теткою моею имѣла я сказанной выше сего переговоръ. Надлежало выслушать отъ нее предложенія жениха, и причины побуждающія ихъ взять его сторону. Противъ моей воли замѣчаю я, сколько какъ въ предложеніи его такъ и въ согласіи ихъ находится несправедливости. Для сего самаго начинаю ихъ ненавидѣть отъ часу болѣе. Получили уже одну знатную вотчину въ предложеніе, съ убыткомъ настоящихъ хотя и отдаленныхъ наслѣдниковъ; я говорю о той, которую укрѣпила моему брату крестная его мать; а теперь ласкаются химерическою надеждою достать себѣ также и другія; или по-крайнѣй мѣрѣ возвратить принадлежащую мнѣ деревню къ моей фамиліи.

На отказъ мой сказано мнѣ такое предложеніе, которое поражаетъ мое сердце. Какимъ образомъ извѣстить тебѣ оное? однакожъ то непремѣнно должно. Цѣлой мѣсяцъ, или до новаго приказанія не должна я ни съ кѣмъ имѣть переписки. Послѣ переговора со мною моей тетки и учиненнаго мною ей отказа братъ мой объявилъ мнѣ сіе запрещеніе повелительнымъ видомъ и голосомъ. Не ужели не писать мнѣ и къ дѣвицѣ Гове? спросила я. Ни къ ней, отвѣчалъ онъ съ насмѣшливымъ видомъ; ибо не признавалась ли ты сама, что Ловеласъ принимается въ семъ домѣ какъ пріятель? Видишь ли, любезной Другъ! я говорила брату моему, что неужели почитаетъ онъ сіе средство…. онъ прервалъ рѣчь мою сими словами: не думай ни какъ, чтобы ты могла сыскать какой нибудь способъ; всѣ твои письма будутъ перехвачены. И послѣ сего оставилъ меня съ великою поспѣшностію.

Вскорѣ послѣ его вошла ко мнѣ моя сестра. Я слышала, любезная сестрица! сказала она мнѣ, что тебя теперь стѣснили; но какъ подозрѣваютъ, что ты упорствуешь противъ должности твоей не безъ посторонней причины, то приказано мнѣ тебѣ сказать, чтобы ты цѣлыя двѣ недѣли не дѣлала ни кому посѣщеній, и также и сама ни отъ кого бы ихъ не принимала.

Какъ! сказала я ей, не ужели сіе приказаніе происходитъ отъ тѣхъ, которыхъ я обязана почитать? Спроси о томъ сама, отвѣчала она мнѣ ходя въ задъ и въ передъ по горницѣ. Батюшка хочетъ, чтобы ты ему повиновалась, и желаетъ отдалить отъ тебя все то, что можетъ утверждать въ тебѣ упорство твое и непослушаніе. Я отвѣчала моей сестрѣ, что знаю мою должность, и надѣюсь, что не будутъ ее основывать на условіяхъ невозможныхъ. Она сказала мнѣ, что я съ лишкомъ смѣла, и надута чрезвычайно высокомѣріемъ и самолюбіемъ; но скоро увидятъ всѣ люди, что я думала о себѣ не справедливо.

Любезная Белла! сказала я ей; къ чему такія угрозы? всѣ твои ласки; отвѣчала она мнѣ, не могутъ произвести во мнѣ ни какого дѣйствія. Признаюсь тебѣ, что проникаю всѣ твои ухищренія и лукавствы. Сказавши сіе, вышла поспѣшно изъ моей горницы.

Увы! сказала я сама въ себѣ; какую я имѣю сестру? чемъ заслужила я такія суровыя со мною поступки? На послѣдокъ сожалѣнія мои обратились на милость ко мнѣ моего дѣда, которой благосклонностію своею отличилъ меня очень много отъ прочихъ.

25 Февраля въ вечеру.

Не знаю я, что братъ мой и сестра противъ меня говорили: но только отецъ мой разумѣетъ обо мнѣ очень худо. Позвана я была къ чаю, и пришла съ веселымъ лицемъ, но скоро принуждена была принять видъ совсѣмъ тому противной.

Нашла я всѣхъ въ великой важности и задумчивости. Мать моя устремила глаза свои неподвижно на чайныя чашки, и не обращала ихъ на меня ни мало. отецъ мой сидѣлъ въ креслахъ обернувшись ко мнѣ почти спиною, имѣя сложенныя руки, и перебирая пальцами, что дѣлывалъ онъ обыкновенно, когда бывалъ въ великомъ сердцѣ. Сестра сидѣла на стулѣ раздувшись. Братъ смотрѣлъ на меня съ презрѣніемъ, и при входѣ моемъ оглядѣлъ меня съ головы до ногъ. Тетка бросила на меня нѣсколько принужденныхъ взоровъ и на поклонъ мой отвѣчала небольшимъ наклоненіемъ головы съ великою холодностію. Боже мой! на что употреблять строгость и устрашеніе, а не ласковость, съ такимъ человѣкомъ, которой до сего времяни почитаемъ былъ отъ всѣхъ снисходительнымъ и послушнымъ?