Достопочтенный школяр

– Мистер Тиу не хотел говорить в конторе, Вольтер. Ни зачто! Мистер Тиу одевался не очень хорошо. Сразу видно, что Тиу родом из Чиу-Чау, у него таиландский паспорт, как у Дрейка Ко, он приехал во Вьентьян под идиотским именем и выглядел очень, очень плохо. «Капитан Маршалл, – сказал он мне, – хотелось бы вам заработать уйму денег? Для этого нужно выполнять некую интересную и разнообразную работу в те часы, когда вы не заняты в компании. Ну как? Например, совершить для меня некий не совсем обычный полет. Мне говорили, вы чертовски хороший летчик, очень надежный. Вам хотелось бы заработать четыре-пять тысяч долларов за один день, даже меньше, чем за день? Вас лично это привлекает, капитан Маршалл?» «Мистер Тиу, – сказал я ему. – Чарли истерически кричал. – Если это не повредит моему нынешнему положению, мистер Тиу, за пять тысяч американских баксов я для вас спущусь хоть в преисподнюю и принесу оттуда яйца самого дьявола». Мистер Тиу сказал, что он зайдет еще раз и чтобы я держал рот на замке.

Внезапно Чарли снова заговорил голосом отца, он звал себя паучьим отродьем и сыном корсиканской шлюхи. Постепенно до Джерри дошло, что Чарли уже рассказывает следующий эпизод.

Выяснилось, что, как ни удивительно, Чарли никому не говорил о предложении Тиу до того дня, когда снова встретился с отцом. Это случилось в Чиангмае на празднике китайского Нового года Он не сказал ни Рику, ни даже Лиззи, может быть, потому, что у них начали портиться отношения. Рик заводил себе множество женщин на стороне.

Совет генерала не воодушевил его.

– И не вздумай! У этого Тиу слишком высокие связи, это не по плечу чокнутому паучьему отродью вроде тебя, слышишь?Господи Иисусе, где это видано, чтобы уроженец Сватоу давал пять тысяч долларов паршивому отродью, наполовину куайло, чтобы тот тратил время на путешествия?

– Значит, ты передал это дело Рику, так? – быстро спросил Джерри. – Так, Чарли? Ты сказал Тиу: Извини, попытай счастья с Рикардо». Так оно и было, да?

Но Чарли Маршалл уже отключился. Он отвалился от груди Джерри и лежал в грязи, вытянувшись и закрыв глаза, лишь изредка жадно хватая ртом воздух. О том, что жизнь в нем еще теплится, говорили лишь эти судорожные вдохи да бешеное биение пульса под пальцами Джерри.

– Вольтер, – прошептал Чарли. – Клянусь на Библии, Вольтер. Ты хороший человек. Отведи меня домой. Господи, отведи меня домой, Вольтер.

Джерри оглушенно глядел на простертое перед ним искалеченное тело и понимал, что должен задать еще один вопрос, должен, даже если он окажется последним в жизни их обоих. Он склонился и опять поднял Чарли на ноги. После этого на ночной дороге в темноте, пронзаемой бесцельным заградительным огнем, Чарли Маршалл целый час бился у него в руках, визжал, рыдал и клялся в вечной любви, только чтобы Джерри не выпытывал, какие именно меры принял его друг Рикардо, чтобы выжить. Но Джерри втолковывал ему, что без этого тайна не будет раскрыта и наполовину. И Чарли Маршалл, разбитый и отчаявшийся, рыдая, выдавал Джерри самые заветные секреты; может быть, он уловил ход рассуждений Джерри – в городе, который вот-вот будет отдан на милость джунглей, ничего не делается наполовину; разрушать, так уж до конца.

Джерри как можно осторожнее отнес Чарли Маршалла обратно на виллу, на второй этаж, где его с благодарностью приняли те же бессловесные фигуры. «Надо было вытянуть из него побольше, – подумал он. – Надо было и сказать ему больше: я ничего не узнал об их двусторонних грузоперевозках, слишком долго расспрашивая его о Лиззи и Сэме Коллинзе. Я все перевернул вверх ногами, завалил дело не хуже Лиззи». Джерри пытался вызвать в душе сожаление, но оно не приходило. Из рассказа Чарли Маршалла он лучше всего запомнил слова, никак не относящиеся к делу; он печатал послание к дражайшему старине Джорджу, а слова огнем горели в его мозгу.