Досужие размышления досужего человека

Уж не знаю почему, но нет более смешного зрелища, чем мужчина, потерявший шляпу. Беднягу, внезапно осознавшего потерю головного убора, пронзает чувство острой беспомощности, и это едва ли не худшее из зол, способных обрушиться на голову смертного. За убегающей шляпой приходится устраивать безумную погоню, в которой непременно желает поучаствовать оказавшаяся поблизости собачка; она с громким лаем бросается вслед, принимая происходящее за веселую игру. Кроме того, в процессе погони вы наверняка испугаете трех-четырех невинных младенцев (не говоря уже об их мамашах), опрокинете проходившего мимо толстяка на детскую коляску и, отскочив от стены женской гимназии, попадете в объятия мокрого дворника.

После таких испытаний безудержный смех зрителей и подмоченный вид вернувшейся к хозяину шляпы не имеют особого значения.

В целом, учитывая бури в марте, ливни в апреле и полное отсутствие цветов в мае, весна в городе не очень-то популярна. Как я уже говорил, весна хороша в деревне, а в городах с населением более десяти тысяч ее следовало бы строго запретить. Города – рабочие цеха человечества, в их пыли и грохоте весна так же неуместна, как дети. Грустно видеть покрытых сажей сорванцов, устраивающих игры в шумных дворах и на грязных улицах. Эти бедняжки, никому не нужные и всеми позабытые человеческие атомы, вовсе не дети. У детей должны быть горящие глаза, пухлые щечки и застенчивые манеры, а это немытые вопящие гномы с иссохшими морщинистыми лицами и грубым хриплым смехом.

Цветы жизни, как и настоящие цветы, должны произрастать на зеленом лоне природы. Нам, горожанам, весна приносит лишь холодные ветра и унылые дожди. Если мы хотим почувствовать теплое дыхание и услышать безмолвные голоса весны, нам приходится искать ее в еще голых лесах, среди колючих изгородей, на поросших вереском болотах, в тишине холмов. Вот где свежесть весны сияет яркими красками! Торопливо плывущие над головой облака, голые пустоши, сбивающий с ног ветер и свежий прозрачный воздух наполняют энергией и надеждой. Жизнь, подобно раскинувшемуся вокруг ландшафту, кажется больше, шире и вольнее, как мост радуги, ведущий неведомо куда. Сквозь серебристые прорехи в небосводе мы видим проблески надежды и величия, окружающие наш беспокойный мирок, и легкие ароматы оттуда приносит нам своенравный мартовский ветер.

Нам вдруг приходят в голову странные, непонятные мысли. Какие-то голоса зовут нас к великим свершениям, к усердной работе, но мы пока не в силах осознать, что нам говорят, и нечто сокровенное внутри нас безуспешно пытается ответить на зов, не умея выразить себя словами.

Мы, точно дети, тянем руки к свету, в надежде постигнуть нечто неведомое. Наши мысли, подобно мыслям мальчишек из датской песенки, очень длинные и очень смутные – им конца-краю не видно.

Так и должно быть. Все мысли, выглядывающие за границы этого узкого мирка, обязаны быть невнятными и бесформенными. То, что мы можем ясно охватить взором, – это очень маленькие мысли: два плюс два – четыре, еда приятна на голодный желудок, лучше всего быть честным; а все великие мысли слишком велики для наших детских умов. Мы плохо видим сквозь туманы, клубящиеся вокруг нашего опоясанного временем островка жизни, и едва слышим слабый рокот волн далекого моря.

© Перевод О. Василенко

О кошках и собаках

Невозможно описать, как я натерпелся от них сегодня утром. Началось все с Густавуса Адольфуса. Густавус Адольфус (или коротко Густи) – отличный пес, когда бегает по полю или по городской площади, но в доме я бы держать его не советовал. Намерения у него самые благие, просто дом не по размеру: стоит Густи потянуться, и на пол падают два стула и прочая мелочь; махнет хвостом – и комната превращается в поле битвы после нашествия вражеских полчищ; зевнет – и огонь в камине гаснет.

За ужином Густи заползает под стол, тихонько там лежит, а потом вдруг встает, о чем нас оповещает внезапно оживившийся стол, который так и норовит кувыркнуться. Все отчаянно вцепляются в стол, пытаясь удержать его на месте. Густи, уверенный, что стал жертвой злобного заговора, приходит в ужас и доблестно оказывает сопротивление; в результате дело обычно кончается перевернутым столом, размазанным по полу ужином и барахтающимся клубком разъяренных мужчин и женщин.

Сегодня утром Густи вошел ко мне в своей обычной манере, то есть как торнадо в прерию, и первым делом смел хвостом со стола чашку с кофе, выплеснув содержимое прямо на меня.