Дотянуться до звезды, или Птица счастья в руке

Не заводит, не возбуждает. Ничего не хочется. Только бы он скорее прекратил свои ласки, быстренько кончил и оставил бы меня в покое… Да, девчонки рассказывали: заниматься сексом с человеком, который не вызывает никаких чувств, противно. Но я и представить не могла, что СЕКС С НЕЛЮБИМЫМ МУЖЧИНОЙ – ЭТО НАСТОЛЬКО ПРОТИВНО. У меня никогда не было такого партнера, все мои мальчики мне нравились. Оказывается, отдавать свое тело только по соображениям выгоды так неприятно…

Вздохнув, я стала имитировать срывающееся возбужденное дыхание и зашептала:

– Хочу тебя, очень, возьми меня скорее.

Артем оторвался от моей груди, натянул презерватив, развел мои ноги.

Он трахал меня, а мне хотелось плакать от жалости к себе, такой одинокой и никем не понятой.

И еще меня мутило от какого-то противного кислого запашка. Я поменяла постельное белье, но, наверное, грязнуля актер проливал на свое ложе напитки или просто долго не мылся, и запах грязного тела впитался в обивку дивана.

Дышать нечем. Задыхаюсь…

Движения Артема стали быстрее, и я, томно постанывая, сжала все мышцы, а потом резко расслабилась, имитируя оргазм. Сразу после этого Артем замер, а потом сделал несколько глубоких резких движений и обмяк.

– Тебе было хорошо? – Краснов нежно меня поцеловал, стал гладить по волосам. – Мне кажется, я даже почувствовал, как ты кончаешь. Ты такая красивая, когда занимаешься любовью. У тебя от лица прямо сияние исходит.

Сияние?! Ну надо же… Как я вошла в роль! Хотя, говорят же: с кем поведешься…

– Мне было очень хорошо, милый, – проворковала я, думая только об одном: как бы отлепиться от мокрого нелюбимого тела, удрать из вонючей постели и скорее смыть под душем воспоминания о самом худшем сексе в моей жизни. – Ты такой темпераментный.

– Как ты меня заводишь, – застонал Краснов и снова стал меня лапать. – Ты та еще штучка. Скажи, любишь, когда тебя имеют?

Это было ужасно, но у него опять появилась эрекция. Артем поменял презерватив, положил меня на живот и вошел сзади.

Я стонала, изображая удовольствие от этого процесса (а может, из меня бы и вышла актриса?), двигалась навстречу телу Артема, мечтая только об одном – чтобы он наконец оставил меня в покое.

Но… сразу же после второго полового акта Краснов опять возбудился.

Елки-палки, да сколько же можно! Маньяк какой-то! Достал уже своим сексом, надоел хуже горькой редьки…

Меня тошнило, внутри все неприятно ныло и горело. В тот момент, когда актер снова надевал презерватив, я вспомнила Мурзика, которая возненавидела своего любовника так, что у нее крышу снесло. Как же я теперь ее понимаю! Секс с мужчиной, к которому не испытываешь никаких чувств, действительно нелегкое испытание. От соображений выгоды возбуждение не приходит. И то, что всегда доставляло удовольствие, становится ненавистно, невыносимо, гадко!

Когда Краснов наконец натрахался и, бодро посвистывая, ушел в душ, я бросилась к окну, глотнула свежего чистого воздуха и прошептала в теплую чернильную ночь:

– Ненавижу! Как же сильно я его ненавижу!

От жалости к себе хотелось разрыдаться. Но я попыталась успокоиться и взять себя в руки. Я старалась думать о том, как уже скоро мы с Артемом отправимся на какое-нибудь светское мероприятие и меня заметят журналисты. Я появлюсь в разделах светской хроники глянцевых журналов… Но сначала, конечно, надо купить в аптеке брома или еще чего-нибудь, усмиряющего эрекцию. Если Краснов будет так неутомимо активен каждый день – я просто не доживу до собственной популярности, скончаюсь значительно раньше.

По звукам стало понятно: ванная освободилась.

Я приняла душ, завернулась в новенькое, купленное сегодня в супермаркете полотенце и пошла на кухню.

Артем, периодически отпихивая ногой от стола кота, расправлялся с курицей и смотрел телевизор.

Там шло какое-то тупое комедийное шоу, и он иногда хихикал с набитым ртом – причем кусочки пищи летели на тщательно вымытую мной поверхность стола…

Мои глаза как приклеились к его равномерно двигающимся вверх-вниз ушам, к челюстям, блестящему от жира подбородку. Во всем этом не было ничего необычного или уродливого – обычная бытовая сцена. Но меня пугало собственное раздражение. Я ненавидела щетину Краснова, я видела даже мельчайшие волосики, чуть торчащие из его носа, не могла ему простить округлый живот, нависающий не очень большой складкой над плавками.

Оказывается, НЕЛЮБИМЫЙ МУЖЧИНА ТАК БЕСИТ!!!

Я смотрела на его тело не отрываясь и с каждой секундой открывала в себе все новые и новые грани жгучей ненависти.

Никакой радости от того, что у меня появился новый, известный, знаменитый любовник, не возникало. Ни радости, ни счастья, ни удовлетворения…

Хотелось плакать, пожаловаться на всех мужиков маме, позвонить Грановскому и признаться ему в любви, позвонить Юрику и попросить за все прощения. И поесть тоже хотелось.

Я подошла плите, сняла крышку со сковородки и растерянно поморгала. Но от этого картина совершенно не изменилась. Сковорода была пуста! Артем сожрал целую кучу картошки с куриным филе и не оставил мне хотя бы маленького кусочка!

– Вкусный был ужин?