Доверяя свою душу

— Ты все равно будешь большую часть свободного времени с ним. На работе будем видеться.

Разворачивает меня и садит на себя сверху.

— Не хочу, — проговаривает в губы.

Мягко целует. Ведет по шее.

— Пожалуйста.

Доходит до груди. Кусает ее через ткань.

— Ладно. Но, как только он уедет, сразу возвращаешься.

— Обещаю.

— А теперь хватит разговоров.

Цепляет край майки и снимает ее с меня.

С самого утра я проснулась в боевом настроении. Убрала в кухне. Помыла посуду. Стараясь не будить моего мужчину, собрала вещи. Решила сварить кофе и приготовить завтрак, а потом уже идти угощать им Айяза.

— Доброе утро, маленькая фея, — прозвучало с порога кухни.

Я оцепенела. Но показывать свой страх нельзя.

— Доброе.

— Угостишь кофе?

— Скоро будет.

Услышала, как он отодвинул стул и сел.

— Так и знал что ты здесь. Живешь с Айязом. Стараешься так, чтобы как можно дольше задержаться в его кровати?

Ублюдок.

— С сахаром или без?

— Чем ты его зацепила? Плоская вся. Только если за волосы удобно держать, трахая тебя.

Какой же козел. Не отвечаю.

— Значит добавлю соль.

Реально кладу соль ему в чашку.

— Как думаешь, если я сейчас разложу тебя на этом столе, — стучит ладонью по столешнице, — Айяз будет против?

Надо бежать отсюда.

Леденею от его слов. Даже осмысливать не хочу. От страха аж ноги затряслись.

Поворачиваюсь к этому кретину и говорю на русском.

— Если ты хотя бы дотронешься до меня, он сначала оторвет тебе яйца, потом голову и в конце затолкает твое орудие, единственное, что отличает тебя от женщины и затолкает в одно неприятное место.

Валид сатанеет и становится красным, пыхтя от злости.

— Что ты сказала? Повтори еще раз.

Почти кричит, но не приближается. Значит он боится Айяза.

— Я говорю, кофе готов.

Ставлю перед ним чашку и завтрак, беру поднос с нашими с Айязом порциями и выхожу.

Уже почти у двери слышу как тот плюется и обзывает сукой. Гаденько улыбаюсь и захожу в спальню.

Два дня без Айяза были мучительными. А еще я боялась, что снова заявится Марина. Но возвращаясь к своему мужчине, я уже и забыла эти мучительные дни ожидания.

В квартире мужчины не оказалось, он провожал своего "друга" придурка, а я снова готова была молиться, лишь бы его не видеть больше. Вот если бы я ему рассказала о словах Валида, он бы поверил мне? Знает то он друга-брата с детства, а меня? Я вообще не понимаю, как Айяз общается с ним? Получается что тот строит из себя хорошего? Или он знает какой его друг?

Когда я услышала, что приехал лифт, сразу сорвалась с места и, подбегая прыгнула на Айяза, цепляясь за него как обезьяна.

— Как же я соскучился по тебе нежная, — расцеловывая мое лицо проговорил он.

— Я по тебе тоже очень скучала, — задыхаясь проговорила я.

Даже не уходя в глубь квартиры мы набросились друг на друга.

Лежали на диване смеясь. Говорили о планах на выходные, собирались в кино. Его телефон зазвонил, и я успела заметить, что это был Мустафа.

Айяз встал и ответил на звонок.

Не могла слышать, о чем говорил его отец, но лицо мужчины было странным. Прежде чем уйти из комнаты я услышала лишь одно слово: «Когда?»

Именно в тот день что-то поменялось. Это отражалось во многих моментах нашей жизни. Даже улыбки стали иными.

Смех практически не звучал.

Стало больше задумчивых взглядов. Таких долгих, странных.

Меньше разговоров ни о чем. Словно ведешь беседу с человеком, который может произнести лишь пару слов типа: да, ага, ну да.

Это пугало, выматывало.

На работе только работа, дома, только тягучая недосказанность.

Две недели такой жизни дали о себе знать. Я получила новую визу для выезда. Пропуск. Документы на работу и контракт, высланный электронной почтой. Когда я его распечатала, то долго сидела над ним. Читала его раз за разом, пытаясь понять хотя бы строчку.

Меня очень мучило поведение моего мужчины. Мне осталась всего три недели с ним, а я уже словно месяц живу одна.

Мой билет. Третье сентября. Я уже ненавижу этот день.

Наш секс стал другим. Тягучим, больным, душераздирающим. Каждый раз уже не обещание, а прощание.

Тринадцатого августа я приехала домой как обычно в семь.

Решила, что пора поговорить. Дальше так нельзя было продолжать. Мы практически чужими стали.

Только ночью, когда я еще не сплю, он обнимает меня, так жгуче целуя кожу. Хочется плакать не только потому, что он днем ведет себя иначе, а потому что это больше похоже на горечь и отчаяние, о которых он мне не говорит. Мне приходится гадать и то, что блуждает в моей голове, меня пугает и возвращает с неба, расшибая о землю.

И он не говорит ни слова, хотя возможно потому, что я только сейчас решилась задать этот вопрос?

— Айяз, что происходит?

Поднял на меня взгляд, отрываясь от ноутбука. Словно не хотя. Недовольный.

— А что происходит Ась? — лениво улыбается издеваясь.

Вот он этот знак. Мое имя на его губах, звучит практически как ругательство.

— Это я, у тебя спрашиваю. Ты не говоришь со мной. А если и заговариваешь, то это единичные слова. Не проводишь со мной время. Если что-то произошло, ты можешь со мной поделиться, милый.

Он начинает смеяться после моих слов, а я теряюсь. Я просто не знаю, что делать мне и как реагировать.