Доверьтесь мне. Я – доктор

– Хотите сообщить, что мне придется задержаться здесь на все Рождество?

– Мне очень жаль… – начал я во второй раз, но она опять меня перебила.

– Слава богу! Честно, дружище, это мой первый отдых за долгие годы. Не поймите меня неправильно, я люблю своих детей, но иногда от них просто выть хочется!

– О, я думал, вы рассердитесь! – воскликнул я.

– Рассержусь? Вы смеетесь? Пара дней в больнице – это лучший рождественский подарок из всех, что я получала, – усмехается она. – Как думаете, может, стоит сразу забронировать местечко на следующий год?

Определенно не только одиночки, бездомные и депрессивные рады встретить Рождество в больнице.

Оставив миссис Лукас дальше заниматься ногтями, я пошел к сестринскому посту, где ожидала Суприя.

– Ну как, разозлилась? – спросила она.

Грех было упускать такую возможность.

– Хм… ну естественно, еще как. Но потом я ее уговорил. Не представляешь, чего мне это стоило. Ты не против, если я пойду покурю? Надо хоть на пару минут выйти отсюда.

Суприя посмотрела на меня озабоченно.

– Ну конечно, иди, я буду отвечать на твой пейджер.

Я направился к выходу.

– Ой, Макс, на улице дождь!

Суприя сделала паузу.

– Если хочешь, я одолжу тебе зонтик.

Четверг, 25 декабря

Рождество. Просыпаюсь поздно, дома у мамы. Ем и снова сплю. Открываю подарки. Вечером вдруг осознаю: завтра мне на работу. Внезапно все рождественское настроение как рукой снимает. Теперь я чувствую себя несчастным. С тоской вспоминаю времена, когда был молод и рождественские каникулы казались бесконечными. Как ездил с родителями по гостям, наряжал елку, помогал заворачивать подарки. Теперь Рождество – это просто повод поспать подольше. Суприя вызвалась поработать в этот день, потому что она индуистка, иначе дежурить пришлось бы мне. Спасибо, Господи, за индуизм.

Пятница, 26 декабря

Кошмарное дежурство в больнице. Это уже перебор, сейчас ведь праздники. Я думал, больница в Рождество – жизнерадостное место: краснощекие медсестры с мишурой в волосах разносят пациентам индейку, насвистывая Jingle Bells, на докторах оленьи рожки, и все ожидают, не нагрянет ли в отделение Ноэль Эдмондс. Как глубоко я заблуждался! В воздухе почти осязаемо витает что-то вроде «я мог бы сейчас сидеть дома и есть пироги со своими детьми», ведь так думает большинство персонала, а пациенты словно мысленно обвиняют меня в своих хворях.

Должен признаться, что я страшно себя жалел, проявляя эгоизм и потворствуя своим слабостям, хотя люди вокруг меня страдали от боли. Когда я уже готов был пойти в дежурку и сунуть голову в духовку, что вряд ли привело бы к тяжелым последствиям, потому что она электрическая, меня позвал мистер Осунд.

У мистера Осунда был рак кишечника, и несколько дней назад мистер Баттеруорт его прооперировал. «Дайте-ка угадаю, – изгалялся я по дороге к его палате, – у вас инфаркт, и вы решили, что это станет достойным завершением моего рабочего дня». Но вместо этого мистер Осунд сообщил, что его кишечник до сих пор не заработал. «Восхитительно, – подумал я, глядя в окно, – теперь придется ковыряться у него в заднице. Ну что же сегодня за день-то такой! На меня успели накричать, кажется, все, кто работает в госпитале, я пропустил обед из-за вызова в приемное, да еще ребенка стошнило мне на ботинок. Оно бы и ладно, но та девчонка даже не была моей пациенткой – я просто случайно оказался рядом». Я испустил глубокий вздох, слишком поздно осознав, что вышло слишком громко.

– Хорошо, я сейчас надену перчатки и вернусь.

Глаза у него расширились.

– Ой, я тут кое-что вспомнил: жена принесла для вас рождественский подарок. В качестве благодарности, ну, за все, что вы для меня сделали, – и он протянул мне пакет, обернутый в бумагу с остролистом.

Пару мгновений слова не шли у меня с языка. Я уже корил себя за несдержанность. Он не был виноват, что заболел, и что мне пришлось работать в праздники, и что все решили, что могут на меня кричать по любому поводу. Неважно, что сегодня за день и где бы я предпочел находиться, я – его врач и должен заботиться о нем. Мне стало стыдно, ведь он был ко мне так добр. Я взял пакет и развернул его: там оказалась пара шерстяных перчаток.

– Правда, в них меня осматривать, наверное, не стоит, – пошутил мистер Осунд. – Все в больнице так хорошо обращаются со мной, а ведь это, наверное, не особо весело – работать в Рождество.

Я подумал, что не стоит ему рассказывать, до чего мне сегодня было паршиво. Нечестно жаловаться на то, что работаешь в праздники, человеку, которому только что вырезали из кишечника опухоль, размером с кулак. Надевая резиновые перчатки и выбирая инструменты, которые могут понадобиться, я почувствовал, что немного приободрился. Мне уже не было так отчаянно жаль себя. По окончании процедуры мистер Осунд перевернулся обратно на спину и откинул голову на подушки.

– Счастливого Рождества! – сказал он мне на прощание.

– Счастливого Рождества, – ответил я с улыбкой.

Понедельник, 29 декабря

Руби вернулась от родителей, но выглядит она еще хуже, чем когда уезжала.