Довлатов

У Довлатова, журналиста с недюжинным талантом, есть все возможности для того, чтобы укрепиться в редакции «Костра» и обрести таким образом некую стабильность и статус. Однако детская литература и детская журналистика до сих пор не входили в сферу его интересов.

Глава 5

1975–1978 часть 1

Действующие лица:

Валерий Михайлович Воскобойников, писатель

Святослав Владимирович Сахарнов, писатель

Владимир Иосифович Уфлянд, поэт и художник

Николай Андреевич Шлиппенбах, журналист

Три года я не был в Ленинграде. И вот приехал. Встретился с друзьями. Узнал последние новости. Хейфец сидит, Виньковецкий уехал, Марамзин уезжает на днях. Поговорили на эту тему. Один мой приятель сказал:

— Чем ты недоволен, если разобраться? Тебя не печатают? А Христа печатали?!.. Не печатают, зато ты жив… Они тебя не печатают! Подумаешь!.. Да ты бы их в автобус не пустил! А тебя всего лишь не печатают…

Перспективы были самые туманные. Раньше мы хоть в Союз писателей имели доступ. Читали свои произведения. Теперь и этого не было. Вообще я заметил, что упадок гораздо стремительнее прогресса. Мало того, прогресс имеет границы. Упадок же — беспределен…

(Сергей Довлатов, «Ремесло»)

Валерий Воскобойников:

Я знал, что в Таллинне у Довлатова все складывается отлично: есть работа, есть квартира, а главное: наконец выходит книга. Вдруг мне звонит знакомая журналистка, Лидия Петровна Потапова, и рассказывает: «Из Таллинна вернулся Сережа Довлатов. Случилась катастрофа: его книгу, которая была уже набрана, рассыпали и запретили, с работы его выгнали в один час. Он совершенно потерян». А я в то время был заведующим отделом литературы (прозы и поэзии) в детском журнале «Костер», и моя сотрудница Галина Алексеевна Георге уходила в декретный отпуск. Конечно, полагалось на ее место позвать человека, который бы соображал в детской литературе. Сережа к нашему делу не имел никакого отношения, но я все-таки решил пригласить именно его. Потом об этом стали ходить разные слухи: мол, не обошлось без КГБ, зачем это Довлатова пригласили в партийный журнал и так далее. На самом деле причина была одна: я очень любил Сережу, он мне был бесконечно дорог, и поэтому я решил ему помочь. Сережа, конечно же, согласился, потому что другой работы у него не было. К тому же в «Костре» довольно много платили: ведь мы получали московскую, а не ленинградскую зарплату. А чтобы покончить со слухами о КГБ, стоит сказать, что ленинградским «органам» наверняка не было дела до эстонских или московских. Мало того, они часто враждовали друг с другом. Случалось, что писателя (например, Маршака или Л. Пантелеева) в Ленинграде должны были арестовать, а он спасался в Москве, где его ждали почет и уважение.