Довлатов — добрый мой приятель

Декабрь 1969 года, Курган

Милая Люда!

Мама, наверно, уже сообщила тебе, что я оказался в Кургане. Намерен жить тут неопределенное время. Это означает, что в «Дельфине» 20-го мы встретиться не сможем. Я не буду излагать тебе все нудные мотивы своего поступка и прошу (ты ведь все понимаешь), используя свое влияние на мою мать, попытаться облегчить ее состояние. Придумай что-нибудь. Слава Веселов старается мне помочь, и тут обнаружились какие-то хаотические возможности заработка в газете и на радио. Более того, у меня есть первое конкретное задание…

Люда, я хотел попросить тебя прислать мне в долг двадцать рублей, если это не составит особого труда на неопределенное время, но не больше месяца, как я уверен. Это не трагедийный вопль, а сдержанная просьба. Если окажется трудно ее выполнить, не смущайся. Я обращаюсь одновременно к нескольким людям, кто-нибудь пришлет. <…>

Полдня я провел в Свердловске. Это бессмысленный город, грязный и периферийный до предела. Там почему-то очень много фотоателье. При этом я не встретил ни одного привлекательного свердловчанина. И чего они так любят фотографироваться? В магазинах пусто, как со стороны продуктов, так и со стороны покупателей. Курган гораздо чище, аккуратнее и благородней… Я уверен, что мои дела тут определятся. С первой весенней партией я уеду в горы. Может быть, мне повезет, и я сломаю себе позвоночник.

Постарайся объяснить маме, что я уехал сюда не для того исключительно, чтобы на свободе выпить как можно больше водки и пива. Прости, что сразу начинаю тебя обо всем просить и затруднять. <…> Может быть, мой сумасбродный зигзаг поможет тебе окончательно от меня избавиться. А может быть и нет.

Декабрь 1969 года, Курган

Милая Люда!

Я до сих пор не получил от тебя никакого известия, хотя написал неделю назад. Дела мои идут нормально, трезво и обстоятельно. Сдал два очерка в «Советское Зауралье» и «Молодой ленинец», и в понедельник улечу на местном самолете в Частоозерье на рыбокомбинат. Они набирают людей на последний «неводной и сетевой» лов. Я там пробуду три месяца среди законченных подонков общества, то есть в самой благоприятной для меня обстановке. Предоставляется барак и кое-что из спецодежды. Оплата сдельно-премиальная. Интуиция мне подсказывает, что это хорошо. В общем, я на некоторое время становлюсь «сезонником из бывшего ворья» — цитата, кажется, из «Марша одиноких».

Я довольно много написал за это время. Страниц восемь романа, половину маленькой детской повести о цирке и 30 страниц драмы про В. Ф. Панову, только ты пока никому об этом не говори, чтобы не дошло до Б. Вахтина [Борис Вахтин – сын писательницы Веры Пановой, один из «горожан» — ]. Мы читали первый акт местному режиссеру, пока все нормально. Пиши мне по адресу Славы Веселова, он мне переправит всю корреспонденцию.

Все время думаю о тебе и жду письма. Ты даже не представляешь, чтобы я отдал сейчас, чтобы прикоснуться к твоему плечу на законном основании.