Дождь

Рамиль направил свое лицо навстречу струям дождя, но ничего не почувствовал.

– Что пишут? – спросил он, находясь в той же позе что и девушки.

– Вообще ничего! Ни одного упоминания об этом явлении! – Недоумённо ответил Марат.

– А может это что–то на подобии солнечной пыли или радиационных осадков, а мы стоим, как дураки, и ловим опасное излучение.

– Не пугай так Рамиль, – Лия обиженно посмотрела и обняла мужа, – я вот сердцем чувствую, что ничего плохого в этом нет.

Марат, так ничего не добившись от своего телефона, принялся кому–то названивать и уже через пару минут сообщил, что в городе дождя нет.

– Смотрите! Кто это? – Резеда кивнула на соседний участок.

Там, на крыльце соседнего дома, в инвалидном кресле сидела женщина со сморщенным и передернутым судорогой лицом. Руки ее были скрючены в неестественном положении, будто, неведомая сила удерживала их так. Она направляла свое лицо к дождю и нечленораздельно тихо мычала, при этом с ее рта свисала длинная слюна. Одета она была по-мусульмански: голова покрыта платком, а подол платья прикрывал ноги до ступней.

– Баба–Яга, какая то – прошептала Лия.

– Это соседка наша. Она дэцэпэшница с рождения, – пояснил Марат, – кстати, помоложе вас будет, ей наверное лет двадцать.

Вскоре из соседнего дома вышла пожилая женщина, одетая на тот же манер, и закатила кресло вместе с «Бабой-Ягой» в дом.

– Мать, наверное, – подумала вслух Резеда.

– Отец у них умер в прошлом году, он был здесь муллой при мечети. Вдвоем так и осталась с матерью, – вполголоса сказал Марат, кивнув головой пожилой женщине, когда та посмотрела на них, – она у них поздний ребенок и вот такое… Раньше отец ее преподавал в школе. Помнишь, Рамиль?

– Конечно, я помню, учитель физики, Исмагил Ахматович. Был моим классным руководителем, я и не знал, что он стал муллой. Часто захаживал к ним домой. Он помогал мне еще готовиться к вступительным в универ. И жена у него тоже учительницей была… Начальных классов, вроде. Хорошая такая, добрая, всегда улыбалась мне. Это ведь она сейчас закатила кресло?

– Да, Мадина Сабировна, – моя первая учительница.

– А у нас была Марина Валерьевна.

– А ты что жил здесь? – удивленно спросила Лия, посмотрев на Рамиля.

– Ну да, до 17 лет. Окончил местную школу. Потом всей семьей переехали в город.

– Ты никогда не рассказывал мне об этом. Я думала ты городской мальчик, а ты оказывается деревенский.

– Я с тех пор ни разу не был здесь. Получается двадцать три года прошло. Деревенского во мне только воспоминания, – с грустью отметил Рамиль.

Марат с Резедой зашли в дом, оставив гостей одних. Рамиль и, прижавшаяся к его груди, Лия продолжали заворожено смотреть на длинные капли дождя. Рамиль вытянул ладонь и, действительно, через некоторое время начал чувствовать лёгкое приятное покалывание. Случайно посмотрев на окно соседнего дома, он неожиданно поймал на себе знакомый взгляд, взгляд из прошлого… Умные и добрые глаза любимого учителя все так же с любовью, по-отечески глядели на него. Нет, это был не призрак давно забытого им учителя, эти глаза принадлежали «Бабе-Яге». Какая же она Баба-Яга?! Теперь, недавно сморщенное и напряженное от боли лицо было спокойно, и на него уже смотрела удивительно красивая девушка. Её большие черные глаза и алые чувственные губы намертво приковали к себе взгляд Рамиля. На ней сейчас не было платка, и темные волосы, красиво заплетенные в длинную косу, свисали с правого плеча. Она была похожа на восточную красавицу, сошедшую со страниц сказок Шахерезады из «Тысячи и одной ночи». Через мгновение женщина, что закатила кресло, задернула шторы. Рамиль почувствовал неловкость, когда без разрешения коснулся этой красоты… Ему стало стыдно, ведь за все это время он не только не навестил, но даже не поинтересовался судьбой некогда дорогого ему человека.

– Эй, молодожены, завтракать то будете? – крикнула в открытое окно Резеда.

– Это она нам что ли? – недоумевая, спросила Лия.

– Видимо намекает на нашу вчерашнюю страстную ночь, – улыбнувшись, подмигнул своей жене Рамиль.

– Это ты виноват, – Лия, смутившись, ударила своими маленькими кулачками в грудь Рамиля.

– А хочешь, я проведу тебе экскурсию по деревне?

– Хочу!

– Папа, папа! – кричал детский голос, пробуждая Рамиля от дремот воспоминаний.

Он отложил косу на безопасное место и обернулся. Перед ним стояла его трехлетняя дочь, в белой косынке и цветастом сарафанчике. С ее правой прижатой у груди руки, свисал белый щенок с одним черным пятном вокруг правого глаза, который постоянно вырывался и пытался укусить девочку за руку, но та не обращала на него внимания.

– Что доченька? – обратился к ней Рамиль.

– Мама кушать зовет.

– Сейчас иду, можешь отпустить Акбая, пусть бегает. Я больше не буду косить.

Девочка послушно выпустила щенка из рук, и тот радостно, спотыкаясь и ударяясь мордочкой об землю, подбежав к Рамилю, заскулил, попросившись на руки. Девочка снова подошла и подняла щенка. Тогда Рамиль, поцеловав дочку в лоб, взял обоих на руки и прямо так они вошли в дом.