Дождь для Джона Рейна

Напротив дивана — домашний кинотеатр «Бэнг и Олафсен» и чейнджер на шесть дисков. Следом полка с солидной коллекцией компакт-дисков, большинство — джаз, а также моя скромная библиотека. В библиотеке несколько книг по боевому искусству бугеи, некоторые из них достаточно старые и выцветшие, с информацией о технике боя, которая считается слишком опасной для современного дзюдо — захваты позвоночника, шеи и все такое, — вследствие чего в большинстве своем эта техника уже потеряна. Несколько крепко потрепанных философских книг — Мисима, Масаси, Ницше. И несколько тонких томиков, которые я время от времени заказываю у не совсем обычных издателей в Штатах: книги, запрещенные в Японии и в других странах, в которых недостает американской приверженности свободе слова, может быть, иногда чересчур сильной, но которую мне все же удается черпать с помощью методик, приобретенных из самих этих томиков. Работы по последним методам наблюдения и слежки; следственные технологии и полицейская практика; создание фальсифицированной личности; открытие оффшорных счетов и тайная почта; методы маскировки и побега; отмычки и взлом; и все подобные темы. Разумеется, за многие годы я накопил довольно много собственного опыта в этих областях, однако у меня нет планов писать по нему руководство пользователя. Я читаю эти книги, чтобы знать, что известно оппозиции, чтобы понять, как могут мыслить мои противники, чтобы предполагать, в каком месте они будут меня поджидать, и успеть предпринять соответствующие контрмеры.

Единственный подозрительный предмет в квартире — деревянный вращающийся манекен для тренировок, который я поставил посередине совершенно пустой комнаты, застеленной татами. В квартире, где жила бы обычная семья, на этом месте должен был располагаться котацу — низкий столик с тяжелой стеганой скатертью, ниспадающей на пол. А под столиком — электрическая жаровня. Вокруг него зимой ютилась бы вся семья. Босые ноги, уютно укутанные складками скатерти, грела бы жаровня, а они сплетничали бы о соседях, изучали коммунальные счета, возможно, строили бы планы на будущее для своих детей.

Деревянный манекен для меня более полезен. Почти четверть века, пока жил в Японии, я занимался дзюдо, и мне нравилось, что этот вид борьбы акцентирован на бросках и нижнем бое. Но после того как Хольцер и Контора засекли мою связь с токийским центром дзюдо «Кодокан», я понял, что записываться в его отделение в Осаке было бы слишком явным проколом. Так один участник федеральной программы защиты свидетелей возобновил подписку на те же странные журналы, которые он так любил читать до того, как перебраться в подполье. Сейчас мне спокойнее тренироваться в одиночку. Манекен поддерживает рефлексы на достаточно остром уровне, а ударные поверхности ладоней остаются мозолистыми и твердыми, позволяя практиковаться в некоторых ударах и блоках, которые я, занимаясь дзюдо, в какой-то степени игнорировал. Манекен мог бы стать очень интересным предметом для разговора, зайди вдруг кто-нибудь ко мне в гости.

Следующие дни я посвятил приготовлениям к отъезду из Осаки. Уезжать в спешке было бы ошибкой: во время переезда ты наиболее уязвим.

Тацу скорее всего ожидает, что я постараюсь уехать как можно быстрее; а если так — он должен быть готов преследовать меня. И наоборот, если я останусь, он может успокоиться.

Я остановился на Бразилии — я затем и изучал португальский, который мне пригодился с Наоми. Гонконг, Сингапур, еще какие-то пункты в Азии или Штатах могли показаться более подходящим выбором, и именно поэтому я предпочел Бразилию. И даже если кому-нибудь придет в голову искать меня там, ему придется нелегко: в Бразилии множество этнических японцев проросло во все сферы жизни, и еще один переселенец не обратит на себя никакого внимания.

Рио-де-Жанейро, который отличают развитая культура, хороший климат и огромное количество туристов, — был бы идеален. Город не входит в сферу внимания мировых разведок, терроризма и Интерпола, поэтому мне почти не пришлось бы беспокоиться по поводу неожиданных досмотров, камер видеонаблюдения и других естественных опасностей, подстерегающих беженца. Я мог бы даже вернуться к занятиям дзюдо или по крайней мере к его бразильской кузине капоэйре. Бразильская семья Грацие взяла один из прародителей дзюдо джиу-джитсу, завезенный в страну японцами-иммигрантами, и развила из него одну из наиболее замысловатых систем нижнего боя, которую когда-либо видел мир. Капоэйрой фанатично увлекаются в Бразилии, она приобрела популярность по всему миру, включая Японию.